Выжившие - [41]

Поэтому я вернулся к себе, запер дверь и немного вздремнул.

В ресторане, где проходили завтрак и ужин, мы уже привычно садились на свои места. Лорен Брет и ее подруга Лекс позвали меня за свой стол и стали расспрашивать об Интернете и кого мы встретили во время нашей вылазки за едой. Я плохо их знаю. Мне лишь известно, что они обе француженки и до первого дня были не вместе, а теперь они вместе и им обоим уже под тридцать.

У Лорен длинные рыжие волосы с металлическим отливом, которые уже немного отросли у корней. Она очень высокая – выше меня, – и у нее круглое детское лицо с постоянно встревоженным выражением. Лекс – стриженая блондинка, тоже с уже отросшими корнями. Она похожа на девочку и довольно миниатюрная, какой в моем представлении и должна быть француженка. По-английски она говорит хуже, чем Лорен. Хотя, если честно, ни одна из них не владеет английским хорошо.

– Кто-то… – Лекс жестами изобразила удар в лицо.

– На нас напали, но… нет, это у меня из-за… не пристегнулся в машине.

У обеих на лицах появилось легкое разочарование.

– Ви-фи? – поинтересовалась Лорен, невольно переворачивая телефон на столе. Она произносила вместо «вай-вай» «ви-фи», что звучало довольно мило.

– Про вай-фай не знаю, но сотовая связь у Томи в супермаркете работала. По-моему, чем ближе к городу, тем сигнал лучше.

Лекс сказала что-то по-французски, и они взяли друг другу за руки.

– Может, у нас еще получится связаться с родителями, – добавила Лорен.

– Я бы не рискнул идти пешком.

Лекс еще что-то сказала по-французски. Пока они с Лорен разговаривали, подошел Петер. Он сел рядом с ними, напротив меня. Голландец Николас Ван Шайк сел рядом с Петером. Никто из них, похоже, особенно не общался с другими, но, по-моему, так они в меньшей степени ощущали постоянное давление, когда вокруг все говорили по-английски. Внутри группы произошло явное разделение на тех, кто говорит по-английски, и на тех, кто не говорит.

Заметив, что за столом собралась такая необычная группа, Натан подошел и сел рядом со мной.

Томи как-то нерешительно посмотрела на нас и села в сторонке, за другой стол.

Атмосфера стала напряженной, и Лекс что-то негромко сказала. Я видел, как она и Лорен посмотрели на Томи, а затем на меня.

– Что она сказала? – спросил я, соображая, взять ли еще кофе или воды, просто чтобы под этим предлогом отойти от их стола.

– Она хочет знать, за кого ты голосовал, – произнесла Лорен.

– Не понял.

Петер кашлянул.

– За кого ты голосовал. Два года назад.

– Ого! То есть ты все-таки говоришь по-английски? – осадил я его.

– И по-английски, и по-французски. Она хочет знать, за кого ты голосовал на последних выборах.

– За кого я… Что?

– Ваш президент, – произнесла Лекс, почти выплюнув это слово в меня, и указала на Томи: – Она голосовала. А ты?

– Гм… – Я оглянулся на Томи, которая делала вид, что не замечает нас, ее лицо было опущено к самой тарелке, глаза скрыты волосами. – Я… не голосовал за него. И моя жена тоже.

Все закивали, будто это признание делало меня нормальным человеком.

Я видел, как Дилан отметил в своем списке последних пришедших на обед и исчез на кухне – ушел за своей едой. Лучше бы он остался в зале.

Лекс что-то сердито произнесла по-французски.

– Все в порядке? – спросил я.

– Она виновата, – пожала плечами Лорен. – Именно это Лекс и говорит. Конец света наступил из-за таких, как она.

– По-моему, так нельзя утверждать, – сказал я.

– Да почему нельзя? – не выдержал Ван Шайк, оглядывая обеденный зал. – И где соль?

– Нельзя всю вину сваливать на одного человека из-за…

Лекс швырнула свой столовый прибор и что-то крикнула. Я не разобрал смысл слов, но услышал, как позади меня Томи встала из-за стола. Я тоже встал, хотя бы просто для того, чтобы оказаться между ними.

Петер переводил взгляд с меня на Томи и обратно, но, казалось, спор мало интересовал его.

– Да ладно вам, глупость какая-то! – Я переводил взгляд с одной французской девушки на другую.

Томи уставилась на меня:

– Я уйду, если уж так хотите.

– Она, видите ли, расстроилась! – произнесла Лорен без малейшего намека на сочувствие. – Мы потеряли из-за тебя все. Тупая гребаная…

Наверное, дальше она использовала французское ругательство, потому что я не понял его.

– Отлично. Тоже хотите высказаться? – Томи сложила руки на груди и, вскинув бровь, посмотрела на Ван Шайка и Петера.

С выражением полного презрения Ван Шайк сплюнул на пол:

– Она права.

– Да пошел ты! – крикнула Томи, схватила свою тарелку и стремительно вышла из ресторана.

– А где соль? – снова спросил Ван Шайк.

Сидевшая с подрагивающими губами Лекс почти сразу же встала и тоже ушла. Лорен последовала за ней.

Все взгляды были обращены на нас.

Не желая сидеть наедине с Ван Шайком и Петером, которые молча поглощали еду, уткнувшись в свои тарелки, мы с Натаном пересели к Тане на свое обычное место, за стол у окна.

У Тани волосы заплетены в длинные косы, обернутые вокруг головы.

– В ее словах есть некоторый смысл, – произнесла она, гоняя вилкой по тарелке бобовый салат.

У меня не было сил спорить с ней. И я даже не был уверен, что хочу.

День шестьдесят второй (2)

Я не собирался писать о происшествии, которое случилось сразу после моего ухода из ресторана, потому что трудно описать его и не выглядеть эгоистом. Но упомянуть о нем необходимо: после спора за ужином, по-моему, важно точно передать, какая атмосфера царила в отеле. Настроение участников вылазки за продуктами по-прежнему оставалось напряженным и подавленным, а мое доверие к группе подорвала кража чемоданов. Теперь каждый является потенциальным убийцей.