Выживальщик - [19]

Рядом с входом лежал мертвый молодой чоповец. Видно, что по нему пробежалась толпа. Внутри бабахнул еще один выстрел. Артём постоял немного в оцепенении, подошел к мертвому чоповцу и опустился рядом с ним на корточки. Мимо, озираясь на них, забегали внутрь ТЦ все новые и новые люди. Некоторые тащили с собой большие клеенчатые сумки или рюкзаки. Тёма вздохнул, закрыл мертвые, такие наивно-удивленные глаза молодого охранника.

– Вот ты где, я тебя обыскался! Что тут у вас… Вот черт!

Артём обернулся. За спиной стоял Миха, переводя ошарашенный взгляд с мертвеца на раненого «дружинника».

– Не, ну погромы в магазах я видел, но чтоб до такого, – шумно выдохнул, покачал головой, – совсем озверел народ. Надеюсь, ты туда не собираешься?

– Я что, совсем на голову больной?

– Тогда пойдем домой.

– Нашел Кирилла? – спросил Артём, когда они уже не спеша шагали к дому.

– Нашел, – без энтузиазма ответил Мишаня, – он только матерится. Говорит, слова вставить не дали.

– Если честно, Мих, я почему-то так и думал. Сейчас наверху такая грызня пойдет, только держись. Зубы как у волка нужны и полное отсутствие совести. А твой Кирилл не такой.

Помолчал, потом хмыкнул:

– Не, а Родионыч-то каков, видал? Энтузиаст хренов.

– Зря ты так на Родионыча.

– Что значит зря? Знаешь, кто опасней дурака? Дурак с инициативой! Вот наш Родионыч и есть инициативный придурок. Видел, чем его пожарная эпопея закончилась?

– Что есть, то есть, но он хоть за общее дело радеет, просто…

– Просто дурак, – закончил за Миху Артём.

– Ладно, чего ты на него взъелся? Кирилл его хочет как нашего человека у власти использовать. Меня или тебя он слушать, конечно, не станет, а вот Вячеславовича уважает. Так что не все еще потеряно.

– Слушай, Миха, – Артём остановился, схватил приятеля за рукав, – ты вот мне скажи: неужели нужен был всего один день, ну хорошо, сутки, чтоб народ так озверел?! Ведь если взять каждого по отдельности – большинство мухи не обидит. Побоится или пожалеет, неважно. Знаешь, я думал, что все эти россказни об озверевших толпах в постапокалипсисах – это художественное преувеличение, ну чтоб картинку пострашнее изобразить. Но тут!

Мишаня тоже остановился, посмотрел иронично:

– Знаешь, у нас на работе периодически проводили тренинги. Считается, что торговый представитель без этого не сможет быть успешным. Пичкали всяческой техникой продаж, работой с возражениями. По-моему, так просто бабки отмывали. Но иногда попадались грамотные ведущие. И вот как-то раз в перерыве мы трепались о разном, и кто-то спросил: как так происходит, что люди буквально переобуваются в прыжке.

– Чего-чего?

– Меняют свое мнение, – уточнил Миха.

– И при чем тут это?

– Ща поясню. Вот смотри, стоишь ты на платформе, ждешь электричку, собралась толпа. Подъезжает поезд, уже забитый. Ты начинаешь в него ломиться вместе со всеми. А дальше, как говорится, следите за руками: вот ты еще на платформе. Впереди тебя какие-то счастливчики перешагнули порог и уже в вагоне, а ты еще снаружи. Ты ощущаешь себя частью тех людей, что еще стоят на платформе, вы вместе орете внутрь: «А ну не стойте в дверях, из тамбура проходите в вагон, всем надо ехать!» Ты вместе с теми, кто снаружи, ненавидишь тех, кто уже влез. За то, что они не хотят немного сдвинуться, что они уедут, а вы еще рискуете остаться… – Мишка сделал паузу. – Но вот ты делаешь шаг через порог. И что? Миг, и ты уже ненавидишь тех, кто толкает тебя в спину, с кем еще мгновение назад был готов разорвать тех, кто внутри! Ты уже в лагере вошедших, и ты вместе с другими вошедшими орешь назад: «Куда прете?! Через десять минут следующая электричка!»

Артём расхохотался:

– Да уж, точно!

– Точно, – подтвердил Миха, с лица которого вдруг пропала вся веселость. – А чему же ты тогда удивляешься? Люди они и в Африке люди. Еще вчера милые попутчики, с которыми ты ожидал электричку под названием «завтра». Но что-то случилось, и до людей доходит, что в завтра они могут не уехать!

– Слушай, но не из-за какой-то воды и продуктов! Я бы понял, если это действительно был какой-нибудь последний поезд или пароход. Не сел – не выжил. Но блин, мы в пустыне, что ли? У нас ручей под боком, чуть дальше река есть.

– Артём, – приятель посмотрел на него укоризненно, – это для тебя лес и столовая, и водопой, и постель, и не знаю что еще. Посмотри, ты многих видел идущими за водой?

– Следы попадались, да и встретилась пара человек с канистрами.

– Пара человек, – передразнил Миха, – вот их в этой толпе и не было. А остальные? Взять хоть твоего соседушку. Пошел он с тобой? Нет. Для большинства булки растут не на деревьях, а в магазине, и другого источника продуктов они не знают.

– Слушай, не утрируй. У нас половина жителей – дачники. Каждый знает, как растить картошку. У многих колодцы на участках. Чего они на свои дачи не побежали?

– Может, кто и побежал.

– Саня не побежал. А дача у него, между прочим, есть. Там, небось, в подвале соленья-варенья с прошлого года, но он будет здесь сидеть и пытаться вымутить что-то в торговом центре.

– Ну да, Саня это Саня, – Миха усмехнулся, – может, ему до дачи далеко. Впрочем, шут с ним, Артём, люди без воды сидели со вчерашнего утра, больше суток. Дни стоят жаркие, ты когда-нибудь испытывал жажду? Впрочем, о чем я, ты-то наверно ее специально тренировался терпеть. А вот для обычного человека жажда – это пытка. И еще непонятно, что будет завтра. Так что я народ понимаю. Удивительно, что еще вчера они «Звездный» не разнесли, терпели. Может, надеялись на что.