Выжить только с тобой - [6]

В проеме тяжело вздохнули, зверь зарычал, стал на дыбы, и мохнатое огромное тело, рыча, вывалилось из проема прямо на меня.

Хлопок, хлопок, еще хлопок раздались у меня над головой. Ева стреляла по черному огромному хищнику. Зверь взвыл еще громче и, шагнув в мою сторону, обдал меня своим дыханием. Я нажал на курок своего АК. Автоматная очередь вошла полностью зверю в грудную клетку всего лишь в одном метре от моего лица, забрызгав его теплой кровью. Зверь из последних сил обхватил меня за плечи и стал заваливаться, подминая под свою лохматую тушу. Только и успело промелькнуть в голове «медведь!».

Темно, нечего не видно. Дышать тяжело. Из разорванных ран зверя кровь теплым ручейком стекает мне на лицо. «Наверное, еще и блохастый!» – промелькнула мысль.

– Макс! – глухо послышалось сквозь толстую шкуру.

– Макс! Ты живой? – Ева старалась сдвинуть здоровую тушу зверя.

– М-м-м… – только и могу промычать, чтобы не нахлебаться медвежьей крови.

– Я сейчас! Я мигом! Я быстренько!

– Ты когда-нибудь, меня в могилу сведешь… – старательно отплёвываясь от звериной шерсти, шепчу Еве, протягиваю ей свою руку.

Что такое не везет и как с этим бороться! Внимательно смотрю в глаза Еве. Очень внимательно…

– Вот скажи мне, Ева!.. Тебе уже двадцать пять лет! Твой отец – уважаемый человек, депутат городской думы. Мама в третьем колене интеллигентный педагог института. А ты в кого такая?.. Чудовище! —

Ева насупилась, раздувая щеки.

– Все говорят, я в дедушку… – она опустила голову, не выдержав моего едкого взгляда, утерев рукавом нос.

– Он у меня фронтовик… Три войны прошел без единой царапины. Гражданскую…, Финскую…, и Отечественную…, – Ева зашаркала носком кроссовка по плиточному полу, – ветеран…

– Ева, там, где ты…, то жди беды! – отчитывал я внучку этого незнакомого мне фронтовика.

– Он на войне в разведке служил… – Она всхлипнула.

Вижу, старается на жалость давить.

– Ну, тогда все понятно…, – понимающе киваю головой, – откуда у тебя уши растут.

– И вот что теперь делать? Как быть?

Помимо того, что отгрызли брючину по самое колено, я еще был весь залит с ног до головы медвежьей кровью. Литров пять, не меньше, из грудины зверя вытекло прямо на меня. Бушлат промок до самого термобелья! А мои волосы? О боже! Липкие, скоро высохнут, уже дыбом стоят. Лицо все чумазое, в крови перепачкано, уже кожу тянет. Я потрогал свои брови. Да мне же теперь и баня с первого раза не поможет! И всего лишь за три часа пребывания с Евой! Ева тактично отвернулась от меня, старалась не засмеяться.

– И надолго ты заглянула в гости к старому больному отшельнику? – пытаюсь разлепить ссохшиеся веки.

– Пока Вику не найдем… – плечи этого недоразумения судорожно подрагивали.

– Пока Вику не найдем… – я передразнил Еву гунявым голосом.

Ева, видимо, уже не могла ничего говорить, а просто стояла и вздрагивала от внутреннего смеха.

– Дай воды хоть лицо обмыть!

– На… – не поворачиваясь, она протянула мне армейскую фляжку.

– Ты просто ненормальная!..

Неожиданно за спиной по плиточному полу слышу цокот звериных когтей. Наотмашь вскидываю АК и выпускаю остаток своего магазина в темноту. Гильзы звонко рассыпаются на полу. В ушах звон. Быстро вставляю полный магазин, перезаряжаю, пытаюсь уловить хоть какое-то движение. Тишина… Что-то рядом возюкается, а что, не пойму! Ева тоже на приделе. Присмотрелся.

– Твою ж дивизию…

Возле убитой медведицы рядом испугано сидел маленький медвежонок и смотрел на меня с Евой. Мне еще этого не хватало! Как то день сразу не задался…

– Ева… Даже не думай!

Медвежонок словно мысли мои читал и во весь свой звериный голосок жалобно заревел, дергая свою погибшую мать за огромное ухо.

– Макс, что мы наделали! Мы его маму убили… – Ева как-то даже, смотрю, растерялась.

– Если бы мы его маму не убили, то она бы убила нас… Причем быстро и без особой жалости!

А у самого кошки на душе скребут. Ведь могло бы обойтись и без убийства. Медведица видно с медвежонком в зимнюю спячку собралась, берлогу себе нашла. А тут мы…

– Макс, давай мы его заберем.

– Ева, это зверь!

– Ну, Макс, он ведь без нее погибнет!

– Ева, это не хомяк, это медведь…

– Мы его Васькой назовем!

– Ева… Какой на хер Васька! Это не кот… Это монстр!

– Это ты монстр! А он теперь Васька.

– Ева, он спать зимой должен.

– Вот и будет в твоей берлоге спать. А я вас буду навещать. Правда, мой маленький… Мама тебе будет сгущенку из Питера таскать. Самую лучшую… А злому дяде Максу дулю с маком. Я его в сумке понесу!

– Он уже килограммов пятнадцать весит.

– Значит, дядя Макс понесет!

Это называется без меня меня, женили… Медвежонок подбежал к сумасшедшей, стал на задние лапы и жалобно протянул Еве передние, дотрагиваясь до ее колен.

Вот скажите мне, что зверь дурак! Все чует своим нутром. Все понимает. Да и Ева частично права. Все мы иногда монстры. Сначала убьем зверя, а потом начинаем искать для себя оправдания. Так сказать, проявляем сострадание к окружающим, пряча за этим свою звериную маску и волчий оскал. Я не сентиментальный, вовсе нет, я просто знаю, что такое борьба за свое существование. Тут как на войне. Или ты, или тебя… По крайне мере, все честно.