Выйти замуж за 25 дней - [27]

– Ты заходишь, – Лариса махала черными чулками в мелкую сеточку, – он говорит тебе: «Раздевайтесь!» Ты скидываешь пиджак и медленно, повторяю, медленно расстегиваешь пуговички на блузке, глядя при этом томно в глаза доктора.

– Это ж стриптиз какой-то! – возмутилась Саша.

– Правильно, девочки. Нам только и остается, что устраивать мужикам стриптиз. Ни на что более интеллектуальное они уже не реагируют.

Лариса протянула Соне свою красную помаду, дополняя образ деловой женщины-вамп красными шпильками. После того, как Соня оделась и накрасилась, девушки поставили ее в один угол комнаты, сами отошли в другой и одновременно цокнули языками.

– Отпад! Так чем ты у нас болеешь?

– Может, все-таки геморрой? – не унималась Саша.

– Нет, слишком прозаично и не эстетично. – Лариса задумалась. – Лучше что-нибудь не поддающееся скорому диагнозу. Помню, я в детстве болела такой болезнью верхней части тела, при которой мне не сразу поставили диагноз и делали какие-то анализы, анализы… Как же она назвалась?

– По-моему, геморрой – то, что надо…

– Свинка! Вот как она называлась! Классная болезнь.

– А на что конкретно я должна буду жаловаться?

– Конкретно не помню, где-то в верхней части тела. На нее и жалуйся. Хотя я думаю, до этого не дойдет. Увидев тебя, он обязательно скажет: «Раздевайтесь!»

– А если нет? – завредничала Саша.

– Никаких «нет» у нас быть не должно, – отрезала Лариса. – Ты должна так зайти, чтобы с первых шагов он чувствовал, что должен сказать «раздевайтесь».

И Соня пошла.

Евгений Ромашкин сидел за своим рабочим столом и готовился к производственному процессу. Он пытался закрыть глаза, сложить руки и помедитировать перед приемом не совсем здоровых, с его точки зрения, тугуевцев. За ту неполную неделю, что ему пришлось отработать в этом небольшом провинциальном городке, Евгений понял одно – пациенты только на первый взгляд казались больными людьми, на самом деле добрая половина из них симулировала болезнь, вторая приходила к нему со своими «тараканами». И следовало быть не только терапевтом, но психологом одновременно для того, чтобы как-то по-хорошему с ними расстаться. В этом ему помогала медицинская сестра Аделаида, которая уже давно адаптировалась к провинциальной действительности и чувствовала себя в рабочем кабинете как рыба в воде. Вот и сейчас, чтобы оторвать врача от медитации, она нежно коснулась его рукавом белоснежного халатика, под которым, Ромашкин заметил это сразу, кроме трусиков-танго, ничегошеньки не было. И это «не было» так откровенно предстало перед его взором, что в очередной раз сорвало процесс медитации.

– Ладно, – махнул рукой Ромашкин, – от винта!

– Первый пошел, – деловито выкрикнула в коридор Аделаида.

Но первый не пошел, а пошла. Седовласая бабуля зашла и осторожно поставила в уголок свою большую хозяйственную сумку. Потом она изобразила падучую, размягчение мозгов и истерию. Во время всего спектакля Ромашкин тупо сидел за своим столом, а Аделаида заботливо успокаивала старушку. Ей удалось усадить ее на стул и придвинуть к доктору.

– Померяй давление, внучок, – вдруг ласково попросила бабуля, приписывая свое неадекватное поведение весенним катаклизмам.

– Конечно, – сразу согласился Ромашкин, не понимая, для чего понадобился весь концерт, если старушке просто нужно было померить давление. – Аделаида, померяйте даме давление.

Старушенция вмиг приперла к столу огромную хозяйственную сумку и извлекла из нее на докторский стол такого же огромного пушистого кота. Тот поприветствовал Ромашкина «Мяу!» и растянул в разные стороны стола затекшие лапы, сбрасывая на пол докторские бумаги.

– Не мне, – старушенция указала на животное – ему!

– Зачем? – не понял Ромашкин.

– В ветлечебницах теперь все за плату, а у вас – бесплатная медицина.

Заметив, что доктор не собирается мерить коту давление, старушка закатила глаза и приготовилась рухнуть в обморок.

– Хорошо, хорошо, – поддержала ее Аделаида, – пройдемте, бабушка, в соседнее помещение и там сделаем вашему коту все, что нужно.

Поймав на себе полный благодарности взгляд Евгения, Аделаида улыбнулась.

Что они там делали с котом, для Ромашкина осталось загадкой. Только после пятиминутной возни бабуля прошла мимо доктора с закрытой хозяйственной сумкой и с громкими криками: «Какой специалист, какой врач!» – скрылась в коридоре.

Но там она не сразу успокоилась. Повернувшись к Соне, старушка кинулась рекомендовать ей умницу-хирурга, как вдруг неожиданно спросила:

– Внуку моему почему не позвонила?!

Соня едва узнала бабулю без привычного пухового платка. Только она собиралась ответить, как из сумки раздалось призывное «Мяу!», и старушка побежала к лестнице. Собравшиеся у кабинетов люди неодобрительно посмотрели ей вслед, приговаривая, что это не ветлечебница, куда можно таскать котов. То же самое думал и Ромашкин, готовясь отнестись к очередному пациенту с должным вниманием.

– Быков, – прочитал он вслух фамилию сидевшего перед ним пациента, – и на что же мы жалуемся?

– На рога, – ответил Быков и указал на голову.

– Понятненько, – процедил Ромашкин, – и этот туда же. Значит, вам кажется, что у вас растут рога?