Выйти замуж за 25 дней - [18]

День седьмой

Ротвейлер и жена – один черт

Эльвира – повелительница чего там – на первый взгляд показалась обычной собакой, похожей на тех, какие тусуются в каждом дворе. Ну, если не считать грозного вида и огромнейших клыков. Ротвейлершу оторвали от ее обычного занятия – целыми днями она спала на хозяйском диване. Плюс был в том, что Нина Александровна работала менеджером в строительной компании и постоянно ездила в командировки. Собачку она оставляла разным знакомым, поэтому Соня для Эльвиры предстала в образе одной из них – к своим девяти годам Эльвира почти потеряла нюх, слух и зрение, что, в принципе-то, и спасло Соню от неприятностей. Хотя одна неприятность у нее все же случилась.

Ротвейлерша просыпалась к вечеру и требовала играть с ней. Делала она это довольно своеобразно – тыкалась мордой в те места на теле очередного временного владельца, куда дотягивалась, или что ей под морду подворачивалось – рука, нога, голова… У Сони ей подвернулось анекдотичное место – она как раз наклонилась, чтобы с нижней полки гардероба достать легкомысленные туфельки ярко-красного цвета. И в этот момент очнувшаяся от сна, Эльвира подошла к ней и ткнула мордой туда, куда дотянулась. Толчок вышел резким и сильным, Соня потеряла равновесие и упала в шкаф, припечатывая лбом заднюю стенку. Стенка с треском выскочила, следом за ней полетели верхние полки и сложились как карточный домик. Хорошо еще, что крушение шкафа благодаря многочисленным тряпкам прошло практически безболезненно. Только на лбу, как фонарь, зловещим сине-фиолетово-красным цветом светилась здоровенная шишка. Свидание пришлось отложить на следующий день.

Но когда он наступил, на лбу все еще красовался здоровенный фонарь. Не помогли даже примочки из чая, а также из уксуса и разных трав. Пришлось махнуть на все рукой и заняться вплотную перевоспитанием собаки, ни в какую не отзывавшуюся на кличку Зита. Колбаса, сосиски, куриные крылышки не оказывали должного действия. Сожрав все презенты, собака садилась рядом с Соней и лукаво глядела ей в глаза. Ругать ее было не за что – за собачье воспитание ей можно было бы, не раздумывая, ставить пятерку. Эльвира по команде садилась, ложилась (с неохотой), шла на прогулках рядом, возвращалась «к ноге», ела все, что ей предлагалось, и приносила хозяйке тапочки.

С тапочками, правда, были проблемы. Делать это она предпочитала в подъезде, собирая обувь у дверей соседей со всех этажей. А так как те, по вполне понятным причинам – чтобы не сперли – оставляли у дверей непрезентабельную обувь, то у Сониной двери оказывалась гора полурваных ботинок. Создавалось впечатление, что к Романцевой одновременно пожаловали в гости все тугуевские бомжи.

Утром, глубоко натянув на голову бейсбольную кепку и ведя на поводке Эльвиру-покорительницу тьмы, Соня с удовлетворением ловила на себе заинтересованные взгляды. Она не догадывалась, что прохожие просто опасались, что ротвейлер вырвется из рук хрупкой девушки и сожрет их. По пути Соня встретила прихрамывающего Скворцова, который шарахнулся от нее, будто увидел привидение с собакой Баскервилей, потом им попалась соседка тетя Туся. Она пожаловалась на то, что пришла в гости к приятельнице в Сонин подъезд и осталась без обуви. Потом им встретился какой-то облезлый пудель. Впрочем, пудель был очень даже ничего, облезлым Соне показался его хозяин. Вместо него Соня хотела бы встретить Анатолия. Но, видимо, тот действительно был на работе, и оставалось дожидаться семи часов вечера. Именно в это время они с ним договорились встретиться.

В сквере стоял одурманивающий запах черемухи, из единственного оставшегося с лучших времен динамика лилась нежная музыка, под которую уже забытый местный бард говорил о любви. На лавочках обнимались парочки, в кустах копошились любители «дури». В общем, обстановочка располагала, как казалось Соне, к искренним и продолжительным отношениям. Наконец Соня с Эльвирой дошли до того места, где познакомились с брюнетом.

Анатолий был один, его кобель бороздил просторы вселенной – рыжий хвост мелькал среди сосен и трав с быстротой молнии.

– Софья! – обрадовался Анатолий, увидев парочку. И его взгляд уперся… Ничего подобного. Не на Сонины ноги, руки и другие части тела. Анатолий с умилением глядел на ротвейлершу.

– И как нас зовут? – засюсюкал он.

– Гита! – от волнения расстроенная Соня перепутала имя.

– А вчера нас звали Зитой, – укоризненно вспомнил заядлый собаковод, приседая перед Эльвирой.

– Ну, да. Зита. – Махнула рукой Соня, поймав на себе долгожданный взгляд брюнета, который выражал беспокойство.

Хоть Образита, подумала Соня. Этой Эльвире – покорительнице тьмы все равно, как ее зовут, лишь бы пожрать давали. Анатолий был с этим явно не согласен, и он стал объяснять Соне, насколько важна для собаки кличка. Эльвира, грустно посмотрела на оратора, поставила передние лапы на скамейку, приподняла одну заднюю и застыла в ожидании. Это означало: «Чего стоишь? У меня по расписанию – сон. Помоги пристроить мою толстую задницу». Соня двумя руками подпихнула ротвейлершу, та растянулась на скамейке, зевнула и закрыла глаза.