Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг. - [17]
Любимый советскими ребятами, этот «перевод под собственным именем» полностью заслонил в сознании их, даже повзрослевших, первоисточник, да и постсоветские дети чаще читают (если и вообще читают) книги именно А. М. Волкова. Есть мнение, что Волков, что называется, использовал холст Баума, чтобы написать собственную картину[37]. За это благодарные читатели даже организовали в 2002 г. музей Александра Волкова в Томске, где он жил и работал. Выход в 1956 г. книги Баума в область public domain значительно облегчил Волкову работу над продолжениями этой книги. Несколько сиквелов о приключениях девочки Элли (так он «переименовал» оригинальную Дороти Гейл) в сказочной стране («Урфин Джюс и его деревянные солдаты», «Семь подземных королей», «Огненный бог марранов» и др.) дают основание снять с А. М. Волкова обвинение в прямом плагиате, т. к. в этих сиквелах его личное авторство уже несомненно.
Упомянутая картина «Волшебник из страны Оз» (1939) входит в десятку «самых проклятых фильмов Голливуда»: ввиду отсутствия технологии детского кино она очень тяжело создавалась. К фильму «приложили руку» Мервин Лерой, Джордж Кьюкор и не упомянутый в титрах Кинг Видор. На съёмках сказывались проблемы разрушенного здоровья исполнительницы главной роли Джуди Гарланд – уже семнадцатилетней, но по-прежнему игравшей детские роли. Однако фильм собрал множество наград и в США заслуженно считается киноклассикой. Может быть, отчасти поэтому в СССР игровая экранизация «Волшебника Изумрудного города» появилась только в постсоветский период – в 1994 г. (снятая классиком жанра Павлом Арсеновым, она практически неизвестна массовому зрителю, т. к. кинопрокат в это время был развален: зрители больше помнят мультипликационную экранизацию). Но ранее советские режиссёры могли видеть «Волшебника из страны Оз» на закрытых показах где-нибудь в Госфильмофонде или в Доме кино. Во всяком случае, довоенная сказочная героиня, например, Василиса Прекрасная образца 1939 г. из одноимённого фильма Роу в исполнении Валентины Сарогожской[38], была несколько иной. В соответствии с духом того времени Василиса – сильная крестьянка, непобедимая в труде (ударница, можно сказать!), мускулистая, словно сошедшая с картин Алексея Венецианова, как будто иллюстрирующих строки Н. А. Некрасова: «Есть женщины в русских селеньях!» И красота её – трудовая, рабоче-крестьянская, и голос вовсе не елейный. Но влияние «трофейного кино», да ещё и некоторые особенности жанра киносказки сделали своё дело.
Вновь передадим слово Александру Васильеву: «Картина начинается чёрно-белой, а когда героиня попадает в волшебную страну, изображение становится цветным. И вот там есть образ розовой феи (её играла актриса Билли Бёрк, художники-постановщики – оскароносцы Седрик Гиббонс и Уильям А. Хорнинг. – Ю. Х.), который, на мой взгляд, всех советских режиссёров и вдохновил. Во-первых, у неё должна быть сказочная улыбка, добрый рот, большие светлые глаза, наклеенные ресницы (без огромных ресниц никак нельзя) и светлые длинные волосы, потому что какая же фея брюнетка? У неё должны быть мерцающие, уникальные, детские, словно толчёные ёлочные игрушки, блёстки, переливы на локонах, обязательно жемчуга, камни. Потому что главный зритель всех этих фильмов – ребёнок, и желание потакать детской, а не взрослой психике было здесь существенно. В этом смысле мне лично запомнилась Янина Жеймо в фильме “Золушка” – огромное платье, трофейные немецкие локоны, пение, радостный смех, обязательно переливчатый – в общем, напоминает рисунки 12-летней девочки. Актриса киносказки должна быть обязательно в широком платье, и эти героини никогда не носили глубокое декольте, если вы заметили – вот такие гендерные и одновременно асексуальные качества. Какой бы она прекрасной ни была, все должны только увидеть эту красавицу, но никто не должен её возжелать. Это были “нарисованные образы”, которые можно было посадить в спальню на подушку и только любоваться, но не более того. Вот почему в советских фильмах того времени часто на роль сказочных героинь брали балерин, потому что драматизма и психологизма от них не требовалось. От них требовалась абстрактная, почти кукольная красота, которую видят дети. Надо было всячески подчеркнуть “фарфоровость” сказочной героини, её кукольность. И, безусловно, поэтому другие роли не пришли затем к таким актрисам. Если бы на эти роли брали бы настоящих актрис, предположим, например, Алису Фрейндлих, Людмилу Гурченко, они бы окрасили своих героинь другими качествами (которые, впрочем, в киносказках не требовались… – Ю. Х.). Думаю, что все эти балерины были счастливы, когда их утверждали на такую роль; они возвращались домой окрылённые, думали, что жизнь их началась по-настоящему. И, может быть, началась бы, если бы они эмигрировали за границу и продолжали бы играть загадочных русских шпионок или каких-то потрясающих беглых русских аристократок, потому что на другие роли русских артисток никогда не брали»
