Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг. - [13]

Роу не был изобретателем новых технических трюков и спецэффектов, он использовал уже известные и отработанные приёмы, не уставая подчёркивать, что его цель – не ставить чудо выше человека. Придавая большее значение сочетанию визуальных образов с музыкальными темами, Роу также успешно работал на съёмочной площадке с детьми, в том числе для создания соответствующих эффектов, с близнецами («Королевство кривых зеркал», «Золотые рога»); с дрессированными животными. Роу владел секретами детского юмора и умел выдерживать нужный темп, при котором маленькие зрители не успевали заскучать, но при этом и сюжет фильма, и его мораль были доступны их пониманию. Но при этом зрителям постарше – родителям или старшим братьям-сёстрам – тоже не было скучно.

Фильм Роу «Варвара-краса, длинная коса» (1970) снят по мотивам сказки В. А. Жуковского «Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и о премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери». Когда-то царь Еремей по глупости обещал отдать злому подводному волшебнику Чуду-юду своего сына и приказал подменить младенца рыбацким сыном Андреем, но слуги тайно сделали двойную подмену. Итак, ленивый и нахальный царевич отправляется в подводное царство, где главная героиня Варвара, дочь злого подводного царя по имени Чудо-юдо (Г. Милляр), сама же – добрая волшебница, упорно сопротивляется всем попыткам Чуда-юда втянуть её в злые дела и порывает с нечистью, среди которой она выросла. Варвара, конечно, влюбляется в главного положительного героя – рыбацкого сына Андрея. Она помогает ему выбраться на волю и уходит с Андреем в мир людей. От вопроса о том, есть ли у человека свободный, независимый выбор, есть ли у него личные качества, которые свойственны только ему одному и ни от воспитания, ни от наследственности не зависят, марксистско-ленинская идеология уходила, осуждая «буржуазные теории детерминизма». А сказка просто давала зрителю надежду.

Изобразительное решение киносказок Александра Роу напоминало иллюстрации к детским книгам: в них преобладали тёплые тона, плавные линии, при этом даже отрицательные персонажи не выглядели чрезмерно отвратительными (скорее – смехотворными), а положительные – нереально сильными и ловкими. Традиционное место действия русской киносказки – изба и лес, терем и поле, подводное или иноземное царство и т. п. – со временем, по мере развития урбанизации, выполняло не только иллюстративную, но в каком-то смысле и просветительскую функцию. Ведь с каждым годом всё больше советских ребят рождались уже не в деревнях и сёлах, а в городах. Они не знали, что такое веретено и прялка, ухват и заслонка, полати и коромысло, сани и телега; лапти и сарафаны давно вышли даже из сельского быта. Образы «иноземцев» также давали детям первое в их жизни представление об историческом костюме – как отечественном, так и зарубежном. Но самое главное в диалогах персонажей – это народная речь, которая за советские годы подверглась определённой нивелировке ввиду массового прослушивания радио- и телепередач.

Кстати, если первоисточник представлял собой не фольклорный и не литературный сюжет, а плод фантазии советского автора, случалось всякое. Так, режиссёр Михаил Юзовский вспоминает, что авторов сценария его фильма «Там, на неведомых дорожках…» Аллу Ахундову и писателей Эдуарда Успенского и Аркадия Хайта назвали «монархистами» (sic!), потому что в их киносказке пионер Митя попадает в волшебное царство в тот момент, когда доброго царя Макара сместили с трона, и его место занял Кощей Бессмертный. По редакторской логике, пионер Митя способствовал реставрации монархии! М. Юзовскому этот намёк стоил длительного простоя…[29] Царь в советских киносказках, как правило, был комическим персонажем. Чаще всего его играл пузатый щекастый актёр комедийного амплуа. Возможно, на формирование этого киносказочного персонажа повлияла официальная точка зрения на последнего реального русского царя – Николая II. И чем дальше были от советского кинозрителя события революции 1905 г., в которой даже ветераны киносказки, Александр Роу и Александр Птушко, личного участия не принимали, тем менее пугающим выглядел на экране советской киносказки русский царь. Это и неудивительно: ведь основными политическими противниками советской власти давно уже были не какие-нибудь жалкие недобитые монархисты, а как раз буржуазные (или троцкистские) деятели. Поэтому иногда экранному монарху позволялось быть резонёром – так, в фильме «Золушка» именно король в исполнении Эраста Гарина, вовсе не самодур и не злодей, произносил финальный морализаторский монолог со знаменитыми словами «связи связями, но надо ведь и совесть иметь». Такая реплика, по-видимому, выглядела вполне политически уместной в обстановке 1946 г., когда Сталин всем так или иначе давал понять: несмотря ни на какие заслуги (например, военные или революционные) и личные связи, нечего и пытаться «вертеть» главой государства. Киноперсонажем становится не только царь или король, но и хитрый, властолюбивый придворный, которому пора бы «дать укорот». Образ царя изменился только в фильме А. Птушко «Руслан и Людмила» (1972), но об этом – позже.