Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье - [21]

1989 год: джихад и крах коммунизма

В 1989 году, завершавшем десятилетие, исламизм уже всерьез и надолго обосновался в системе международных отношений. Хотя начиная с Ялтинских соглашений 1945 года противоречия между свободным миром, возглавляемым Вашингтоном, и соцлагерем, где заправляла Москва, составляли основную движущую силу исторического развития, 1989-й год положил начало новому водоразделу. Явление миру исламизации, ставшей возможной благодаря доходам от продажи нефти, было тем более ярким символом культурного раскола, что именно в этот год отмечалось двухсотлетие Великой французской революции, отстаивающей принципы светского характера государства. Во Франции празднества были омрачены первым скандалом, связанным с ношением хиджаба в учебном заведении, а именно в колледже города Крей, в Парижском регионе. За этим последовали пятнадцать лет судебных тяжб исламистских организаций с государством. Они закончились принятием в марте 2004 года закона, безоговорочно запрещавшего ношение «явных символов религиозной принадлежности» в государственных учебных заведениях. После потрясений, вызванных фетвой, вынесенной по ту сторону Ла-Манша Салману Рушди в начале того же года, в Европе доминировали две, пусть во многом несхожие, концепции британского мультикультурного секуляризма и французской республиканской светскости. Обе вышли из традиций европейского Просвещения, и обе в полной мере и в равной степени ощутили на себе процесс исламизации общественных и нравственных норм, осуществлявшейся революционным шиизмом, с одной стороны, и консервативным суннизмом, с другой.

По символическому совпадению «скандал с платком» в Крее, разразившийся 18 сентября 1989 года, когда три студентки-мусульманки из колледжа, расположенного в рабочем квартале парижского пригорода, отказались снимать в классе хиджаб, случился за несколько недель до того, как 9 ноября пала Берлинская стена. Будучи свидетелем тех времен, я вспоминаю, что пресса и общественное мнение Франции взахлеб обсуждали первое событие, а второе при этом осталось в тени. Происшествие, вызванное тем, что девушки-подростки накинули на головы платки, несмотря на кажущуюся тривиальность, опередило для французов по значимости окончание холодной войны, а с ним крах СССР и коммунизма. Аналогичным образом фетва аятоллы Хомейни, приговорившая к смерти автора «Сатанинских стихов» и вынесенная по иронии судьбы в день святого Валентина 1989 года, полностью затмила собой в СМИ вывод советских войск из Афганистана, состоявшийся на следующий день, 15 февраля. Этот скандал вызвал особое беспокойство тем, что явился не просто очередной эскападой французов, по поводу которых так любили злорадствовать англосаксонские наблюдатели, а имел далеко идущие последствия. Он свидетельствовал о возникновении в обществе скрытого раскола по культурному признаку, раскола, сопровождавшего процесс исламизации рабочих кварталов. Он начал отодвигать на второй план социальный раскол, воплощавшийся на политической сцене в виде противостояния правых и левых сил. Это отразилось в окончании глобального противостояния Востока и Запада, коммунизма и свободного мира. Этот раскол также положил начало восприятию новейшей истории в контексте противостояния Запада и ислама как двух самостоятельных факторов, или «столкновения цивилизаций», как назвал свой бестселлер, вышедший в 1996 году, гарвардский профессор Сэмюэль Хантингтон. Три десятилетия спустя приходится констатировать, что этот культурный раскол значительно увеличился. Во Франции он нашел свое крайнее выражение в джихадистском терроризме, став главным тектоническим разломом французского общества (как и всей остальной Европы). Но это же явление в 1989 году зародилось в непосредственной близости от Франции, на юге Средиземноморья, в Алжире. Эта страна тесно связана с Францией сидящими занозой в памяти 132 годами колонизации и присутствием на территории бывшей метрополии нескольких миллионов жителей алжирского происхождения, большинство из которых уже имело французское гражданство, а остальные претендовали на него.

В марте 1989 года, когда в страну возвращались участники боевых действий в Афганистане, в алжирской мечети Абд аль-Хамида бен Бадиса пестрая компания, состоящая из исламских активистов и проповедников, салафистов и джихадистов разного толка, основала Исламский фронт спасения (ИФС). Их окружал ореол славы победы, одержанной в предыдущем месяце над СССР. Москва, на тот момент будучи одной из основных опор правившего в Алжире Фронта национального освобождения (ФНО), обучала в своих университетах и военных академиях кадры для правящего режима и вооружала его армию. Алжир «строил социализм», сидя на нефтегазовой игле, контролируемой военной олигархией, которая покупала спокойствие на улицах ценой уничтожения гражданского общества и ликвидации предпринимателей как класса. Такая стратегия лишала чувства ответственности население, бурный рост которого поощрялся в условиях жестокой конкуренции с Марокко за гегемонию в Магрибе. Она же делала страну особенно уязвимой от колебаний цен на энергоносители, на которых держалась вся экономика. Спад конъюнктуры 1986 года, который вдвое урезал госбюджет, привел к всеобщей нужде, падению уровня жизни, усугубленному бесхозяйственностью, коррупцией и расцветом