Вьюрки - [3]

— Давай обратно! — крикнул нервный с похмелья Никита Павлов. — Мало ли!

Судя по тому, как радостно закивал смуглый человек, он ничего не понял. И пошел прямо через малинник, путаясь в ветках. Вязаная шапка замелькала в еловом сумраке и скрылась за очередным серым от лишайника стволом. Человек растворяется в лесу незаметно — вот шел, с треском продираясь через кусты, и вдруг пропал, и тишина.

Никто, конечно, не остался ждать у забора. Как раз прикатил на велосипеде Антошка Аксёнов и протараторил, что «через Тамару Яковлевну» решили не лезть, там тоже лес и не видно ничего, зато вторые ворота, старые, на месте и все с ними в порядке. Это были те самые ворота, через которые совершил свой исход голый Валерыч. Ими пользовались раньше, пока до Вьюрков не добралась асфальтовая дорога.

Никогда прежде вид на поле, реку и нелюбимый соседний поселок не вызывал у дачников столько радости и облегчения. Пока прибывавшая толпа вздыхала и делилась скудной информацией, семейство Аксеновых снаряжало джип. Аксеновы были шумные, спортивные и позитивные, вечно они то в турпоходы ходили, то отправлялись на своем джипе кататься по России и заграницам.

— Разберемся! — зычно выкрикивала тяжелая книзу, как груша, Наталья Аксенова. — Всё выясним!

Дачники наперебой давали советы, что делать: доехать до коттеджного поселка и там спросить или до деревни; поселок только строится, и там одни гастарбайтеры, что у них узнаешь? Или объехать Вьюрки, найти дорогу до трассы и на трассе спросить или поискать человека с работающим мобильником и спросить по мобильнику… Что спрашивать — не уточняли; волновавшие дачников вопросы «куда делся поворот» и «что за странные вещи творятся во Вьюрках» звучали пока еще даже для них диковато.

Валерыч мобильником пользовался редко, у него был стариковский, с кнопками и крупными цифрами. Он даже не взял его, когда отправился блуждать по улицам с остальными озадаченными вьюрковцами. И только от тревожно вглядывающегося в свои гаджеты молодняка узнал, что ни у кого нет сети. Смартфоны, без которых младшие поколения дачников даже в туалет не ходили, ослепли и оглохли. Но во Вьюрках такое иногда случалось само собой — сеть то «сдувало», то «надувало» обратно.

Бодро и шумно Аксеновы загрузились в машину, заляпанную наклейками, и, поревев и побуксовав для эффекта, покатили по неасфальтированной дороге. На тонированном заднем стекле подпрыгивала надпись «На Берлин!». Вскоре облачко пыли только угадывалось вдали. Ехать до соседей было всего ничего, и кто-то особо глазастый даже утверждал, будто видит какое-то движение среди игрушечных отсюда коттеджей.

Потом из Вьюрков ушел молчаливый мужик Саня — перелез через забор примерно в том месте, где раньше был поворот, а теперь загадочно темнел лес. Потом семейство с Лесной улицы, они взяли с собой овчарку Найду: собака, мол, точно выведет. Потом выехал к воротам в поле Бероев, но Светка подняла визг громче вчерашнего и колотила кулачками по большому белому автомобилю, пока Бероев, матерясь, не сдался и не согласился ждать Аксеновых.

А вот кто первым вернулся… Солнце гремело в голове Валерыча багровым колоколом, и он, усевшись на колючую траву, начал вспоминать, чтобы отвлечься от жажды и перегрева, — кто же тогда вернулся и вел ли себя подозрительно. Кажется, все-таки собаководы. Да, точно, они, и казались вполне нормальными, хоть и перепуганными. Они вернулись вечером следующего дня, когда недоумение дачников перешло в смятение. Выбраться пытались через лес, потому что в поле Найду выволочь не удалось, она отчего-то очень протестовала. Пришли собаководы грязные, исцарапанные, раздувшиеся от комариных укусов и оцепеневшие какие-то — наверное, от усталости. На вопросы отвечали вяло. Одна овчарка была радостная: она ведь вывела, справилась. А хозяева рассказали, точнее из них буквально клещами вытянули, что в лесу они заблудились, никакой дороги не нашли, попали в непролазную чащу. И всё ходили, ходили кругами, возвращаясь на то же место, а потом велели собаке искать дом. Ночевать пришлось под деревом, хорошо, что лето. Они надеялись, что услышат машины или реку, и иногда вроде бы слышали что-то, но везде оказывался лес. Это рассказывал муж, печальный и бородатый. И поглядывал на жену, а та молча кивала. Возвращение произвело на вьюрковцев гнетущее впечатление. Тем более что супруги уходили в строго заданном направлении — к дороге, по компасу.

Вернулся строитель — правда, неизвестно, был это первопроходец или кто-то из отправившихся его искать товарищей. В ответ на расспросы молчал и непонимающе хлопал глазами. Вернулся Никита Павлов, который пытался покинуть Вьюрки через поле, привязав к забору кончик бельевой веревки, а с собой взяв оставшийся моток. Веревка довольно быстро кончилась, и Никита пошел по ней обратно. Вернулся мокрый от пота и в твердом убеждении, что коттеджи, пока он к ним шел, не приблизились ни на метр, а веревка странно подергивалась. Вернулся приятель Валерыча, Витёк, хотя лучше бы не возвращался… А вот Аксеновы пропали бесследно, и компания студентов, неудачно приехавшая на шашлыки и рвавшаяся обратно на учебу, пока не отчислили, тоже ушла неизвестно куда. И Саня, который должен был Валерычу тыщу. Кажется, именно после Сани дачники начали исчезать регулярно: уходили с отчаяния кто в лес, кто в поле, надеясь, что именно их ждет единственная верная дорога или что пропавшие на самом деле нашли выход в мир, от которого скрыла Вьюрки неведомая аномалия. На общих собраниях председательша пыталась проводить переклички, но все быстро запутались — кто пропал, а кто еще до исчезновения выезда уехал или не приезжал вовсе, — и в документах была неразбериха.