Выстрелы на пустоши - [120]

– Не могу. Я не могу ее оставить. Ландерс животное.

– Твою мать, Джулиан, ты не можешь ей помочь, больше не можешь. Убирайся нахрен из города. И живо. Оставь Ландерса мне.

Треск статики, а затем тишина.

Все жарче, хотя времени только половина десятого и солнце еще далеко от зенита. Ветерок с юга принес небольшое облегчение, но Мартина не обманешь. Температура уже за тридцать, и это не предел. Возможно, он и акклиматизировался к сухой жаре, но к сорока градусам не акклиматизируешься.

Группка местных стоит напротив гостиницы и, бормоча, с неверием на лицах показывает на нее пальцами. Заметив Люка Макинтайра в компании пары ровесников, Мартин машет ему.

Подкатывается внедорожник – последняя модель «БМВ» с номерными знаками штата Виктория – и, наплевав на таблички с предупреждениями, передом паркуется на обочине. Выходит хорошо одетая пара, в руках мужчины – массивная камера. Он начинает фотографировать, а жена тем временем делает телефоном селфи.

Бог ты мой, думает Мартин, туристов еще не хватало. Понащелкать селфи на фоне смерти, а потом развлекать гостей байками на званом обеде.

Местные смотрят на них косо и вскоре разбредаются по горстке магазинов, уже начавших работу.

Внутри «Оазиса» – снова туристы, заказывают у прилавка кофе и спрашивают дорогу к церкви. Мэнди молчаливо орудует за кофеваркой, брови нахмурены, губы поджаты. Зачем ей вообще работать, ведь она получила в наследство «Истоки»?

При виде Мартина у Мэнди на губах мелькает сдержанная улыбка, однако взгляд все равно остается встревоженным. Не дожидаясь просьбы, она готовит ему кофе.

Мартин усаживается за столик и, чтобы развлечься самому и развлечь Лиама, просовывает руку между прутьев манежа и собирает из разноцветных кубиков башни, которые мальчик смахивает, фыркая от смеха. Такая простая радость. Наконец незваные гости уходят, и они остаются одни, только втроем.

– Мартин, в чем дело? Случилось что-нибудь еще?

Мартин восхищенно поднимает брови. Вот так проницательность! Мэнди уже хорошо научилась читать его настроение. Сказать то, что он собирается, непросто и, наверное, пытаться как-то смягчить правду бесполезно.

– Я узнал, кем был Байрон Свифт, Мэнди… кем он был на самом деле.

Она ошеломленно замирает, затем подходит к двери, запирается и переворачивает табличку на сторону с надписью «Закрыто». Вернувшись к кофеварке, начинает делать себе кофе, чтобы хоть чем-то занять руки.

– Значит, твоя статья правдива? – наконец отвечает Мэнди. – Байрон служил в Афганистане? Был солдатом?

– Да, на самом деле его звали Джулианом Флинтом.

– Джулиан? – повторяет она, и снова, словно оценивая звучание: – Джулиан… Джулиан Флинт.

– Мэнди, это скверная история.

– Давай, чего уж там.

И он рассказывает. Начинает с хорошего: солдат элитного подразделения, прирожденный лидер; затем следует плохое: плен у талибов, психологическая травма; и, наконец, неприглядное – выход из повиновения, убийства, клеймо военного преступника. Бегство из-под стражи.

Мэнди, окаменев, не встревает. Лишь дрожание губ выдает ее чувства.

– Байрон был убийцей? – спрашивает она и тут же отвечает на собственный вопрос: – Байрон всегда был убийцей.

Мартин хочет подойти к ней, утешить, но пока рано.

– Мэнди, еще не все. Эйвери Фостер, владелец пивной… он знал Флинта с афганских времен. Был тогда капелланом. Вероятно, Фостер помог ему тайно вернуться и пристроил здесь священником.

Мэнди садится там, где стояла, позабыв про кофеварку. Безупречные черты подернуты болью, словно водная гладь рябью.

– Значит, притворство? Он только изображал священника? Ушам своим не верю. Байрон был слишком… не знаю… слишком хорош в этой роли.

– Нет, он действительно был священником. Его рукоположили в сан… под вымышленным именем, но рукоположили. Вряд ли Флинт притворялся. Они с Фостером посылали деньги в Афганистан одному сиротскому приюту. Вероятно, пытались таким образом замолить грехи, искупить вину.

Мэнди моргает, уже став намного спокойнее.

– Ты обо всем напишешь?

– Да. – Мартин кивает. – Если не я, то кто-нибудь другой. Власти все знают. В ходе следствия информация по-любому всплывет. Может, даже раньше.

– Мартин, я доверяла ему. Любила его. – Мэнди смотрит прямо в глаза. – Может, Байрон убил тех людей из-за меня? Потому что Крейг и его друзья узнали, кто он на самом деле? Что он плохой?

– Нет, Мэнди. Те пятеро не догадывались, что на самом деле его зовут Джулиан Флинт.

– Тогда почему?

– Я близок к разгадке. Вроде почти нащупал, но нужна помощь.

– Как я могу помочь?

– Своим дневником.

– О, Мартин!

Такое чувство, что Мэнди вот-вот осядет на пол, будто под весом тяжелого груза. Она больше не хочет встречаться взглядом, потупилась и вскоре отворачивается к Лиаму, который, лежа на спине, играет с кубиками и что-то лепечет под нос.

Мартин, встав, подходит к ней, приседает на корточки и берет ее за руки. Наконец она поднимает глаза.

– По дневнику видно, что ту ночь, когда похитили немок, Байрон провел здесь, со мной. Нужно было сказать полицейским правду, чтобы не думали, будто девушек убил он. Я ведь знала, что это не так, настоящий убийца где-то рядом и может отобрать чью-то жизнь снова. Требовалось их просветить.