Выстрел в спину - [47]

***

С большим трудом они кое-как добрались до переправы. Никитин и Маркелов залегли в прибрежных кустах и стали изучать систему охраны моста.

– Марелов! Посмотри влево, ты видишь, там за кустами стоят два бронетранспортера и около десятка мотоциклов.

– А справа – пулеметная точка, – подсказал ему младший лейтенант.

С берега потянуло запахом каши. Лейтенант сглотнул слюну, вспомнив, что пятнадцать дней не ел горячей пищи. Повернувшись лицом к Маркелову, он тихо спросил его

– Что скажешь? Соображения есть?

– Есть, – коротко ответил младший лейтенант. – У нас есть автомашина, это раз. Днем появляться у моста нельзя, нас моментально немцы расстреляют из пулеметов. Если прорываться, то нужно это делать только ночью. У нас в машине десять килограммов тола. Ворвемся на мост и взорвем машину. Как ты на это смотришь, лейтенант?

– А что, неплохо, – ответил Никитин. – Можно попробовать. Вот только у меня вопрос, кто поведет машину, ведь это – верная смерть? Здесь нужен доброволец. Нужно переговорить, посылать на верную смерть человека, я не могу.

– Лейтенант! Идет война, посмотри, сколько погибло и еще сколько погибнет!

– Все равно, не могу, Маркелов. Одно дело – бой, здесь – другое дело.

– Тогда решай сам, командир. Я сейчас выставлю охранение, пусть посмотрят за мостом и дорогой.

– Хорошо, действуй.

Маркелов развернулся и направился к кучке бойцов, которая стояла около машины, ожидая командирского решения.

– Хамидуллин и ты, Гаврилов, в дозор, остальным отдыхать.

Выслушав приказ, бойцы разошлись в разные стороны.

Никитин подошел к Ольге.

– Оля! У тебя гражданская одежда осталась? – поинтересовался он у нее. – Тебе нужно переодеться.

– Да, – ответила девушка. – Хорошо, товарищ лейтенант.

– Мы ночью попытаемся прорваться через мост, – произнес Никитин. – Это очень опасно и я думаю, что не все мы переберемся на тот берег. Я тебе посоветовал бы самостоятельно попытаться перебраться на тот берег. Думаю, что это безопаснее для тебя…

– Извините меня, товарищ лейтенант, но переодеваться я не буду. Я – такой же боец, как и все.

– Какой ты боец? Ты – девушка, которая должна передать инвентаризационные ведомости. Никто тебя не представлял мне, как бойца. Да, ты стреляешь хорошо, но это на войне – не главное. Главное – выполнить приказ. А приказ у тебя такой, доставить документы.

Никитин пристально посмотрел на нее и понял, что уговаривать ее бесполезно, она уже все решила.

– Держись рядом со мной, задачу усвоила? И еще, вот возьми портфель, там документ. Передаешь, если что… ну, ты поняла.

–Да…. А что в внутри?

– Папка. Еще вопросы есть?

– Никак нет, товарищ лейтенант.

– Тогда свободна. Держись рядом со мной….

– Товарищ лейтенант! У меня не вопрос, а предложение. Почему бы вам не переодеться? Что вы здесь сверкаете синими галифе и фуражкой? Мы все знаем кто вы, а посторонним это знать не обязательно.

– Ты что, Лаврова? Это ты серьезно?

– Серьезнее не бывает. Я уже достала для вас гимнастерку, галифе и пилотку.

– Что подумают обо мне мои подчиненные? Мне офицеру не подобает ходить в форме бойца.

Лицо Лавровой вспыхнуло.

– Это – не трусость, это – лишь военная хитрость, товарищ лейтенант.

– Хорошо, Оля, но прятать или зарывать ее я не буду. Все документы я тоже уничтожать не буду.

– Вот и хорошо. Сейчас я принесу вам одежду.

Никитин развернулся и направился к Маркелову.

***

К Никитину подошел Клим. Он присел рядом и, взглянув на командира, отрапортовал:

– Товарищ лейтенант, машина готова – взрывчатка уложена.

– Иди, отдыхай, Клим, – предложил ему Никитин. – Скоро стемнеет.

Офицер отошел от водителя и сел в тень от машины. Закрыв лицо фуражкой, он мысленно представил, что переживал сейчас этот человек, готовивший машину к взрыву. Час назад он построил личный состав и кратко доложил ситуацию.

– Мне нужны два добровольца, которые согласятся на машине прорваться к мосту и уничтожить его. Не скрою, это смертельно опасно, но другого варианта для нас просто нет. Кругом немцы и это – единственный выход громко заявить о себе.

Строй молчал, добровольцев явно не было. Маркелов стоял в стороне и, молча, наблюдал за своими бойцами.

– Что скажешь, Григорьев? – обратился он к одному из бойцов. – Может, рискнешь?

– Нет, товарищ младший лейтенант, я еще дружу с головой. Кто добровольно захочет лишить себя жизни, таких здесь нет.

– Разрешите мне, – неожиданно для Никитина произнес Клим. – Я поведу машину.

Лейтенант удивленно посмотрел на своего водителя.

– Я все понимаю, – уже тише произнес водитель, – но ведь кто-то из нас должен это сделать.

– Разрешите и мне принять участие в этой операции.

Никитин повернулся в сторону и моментально понял, что это произнес Маркелов: – Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

– Хорошо. Все свободны, кроме добровольцев.

Строй моментально рассыпался, на поляне остался лишь младший лейтенант и Клим. Инструктаж был недолгим, и они разошлись. Клим занялся машиной, а Маркелов, сев на поляне, принялся чистить оружие. Все ждали вечер, одни, чтобы выжить, другие, чтобы умереть. Это ожидание, словно какой-то невидимый глазу покров, повисло над поляной. Вскоре на ней появился красноармеец. Заметив Никитина, он направился прямо к нему.