Выстрел собянской княжны - [33]

Большая комната, почти что зала, представшая его удивленному взору, являла собой удивительное сочетание роскоши и запустения. Некогда богатые обои свиной кожи, с потертой позолотой, ободрались по углам, заворачиваясь в свитки. Расписной потолок обвалился местами и поплыл в самой середине от плохого состояния крыши. Узорчатые маленькие стекла в оконных рамах кое-где были выбиты и заменены высушенными бычьими сычугами. Пол рассохся и скрипел. Однако на окнах висели тяжелые дорогие бархатные портьеры, в простенках красовались весьма недурные картины морской тематики, явно итальянской работы, мебель была тоже дорогая, красного дерева, а множество свечей горело без потребности во всех углах в тяжелых серебряных подсвечниках и напольных канделябрах, показывая, что хозяину нет нужды экономить на свете.

Посреди комнаты стоял большой ломберный стол зеленого сукна, за которым в креслах, в непринужденных позах расселись несколько мужчин, всем видом своим гармонировавших с видом залы, поскольку они сочетали в себе явные черты изрядного достатка с неряшливостью и нерадением к вещам, им же принадлежащим. Был среди них молодой франт, наряженный по последней моде во фрак с фалдами и белоснежную рубашку со стоячим воротником, но фрак он немилосердно засыпал пеплом своей толстой сигары. Был некто средних лет, в дорогой поддевке с вышивкой, мятой и вида весьма несвежего, к тому же небритый. Были еще люди с толстыми золотыми цепями, свешивавшимися из жилетных карманов, с бриллиантовыми табакерками, с пальцами, унизанными перстнями под стать Белавинским, только лица их Константин Кричевский, оробевший при виде такого собрания народу, не разглядел. Все это честное общество мирно играло в лото, вошедшее тогда в моду: перед каждым лежало по нескольку карточек, в разной степени закрытых разноцветными кусочками картона, а изрядный банчок состоял из толстой стопки ассигнаций, придавленных посреди стола малахитовой пепельницей. Видно, играли долго: над столом висел густой синий табачный дым. По запаху было ясно: табак дорогой, английский.

При виде вошедшего в полицейской шинели все общество застыло в оцепенении. У франта изо рта выпал окурок сигары и задымился на скатерти. Пожилой господин в поддевке так и замер, протянув коротенькую волосатую руку к своим карточкам, а другой — согнувшись, заглядывая в карточки соседа. Глаза всех устремились почему-то не на Костю, а к двери за его спиной, в которую, однако, так никто более и не вошел.

VI

— Простите, господа, что помешал вашему приятному времяпрепровождению… — помявшись от неловкости, сказал Константин, смущаясь среди стольких незнакомых ему взрослых мужчин и чувствуя, что теряет свой представительный вид. — Я имею частное поручение к господину Белавину и оттого вынужден потревожить вас в столь неурочный час.

— Я слушаю вас, господин… э-э… не упомню! — раздался звучный знакомый голос. — Это ко мне, господа, из Обуховки, помощник станового пристава. Частным образом, господа!..

Симон Павлович Белавин сидел во главе стола, на месте банкомета, с мешком бочоночков на коленях. Он один из всех одет был по-домашнему, в мягкий костюм и вышитую сорочку. Признав Костю в лицо, он сохранил спокойствие духа, и его немало забавляло смятение прочих гостей.

— Княжна Омар-бек просила вам передать вот это, — Костя решительно шагнул к столу, со стуком выложил перед Белавиным его «вещицу» в мешковине, — а на словах просили более ее не беспокоить!

Наступила пауза, во время которой все сидящие за столом устремили взоры на неизвестный Косте предмет. Окинув беглым взглядом их лица, Константин понял, что попал в некий иной мир, в котором прежде не бывал. Представилось ему, будто он, находясь на бойком зимнем торжище на льду Невы, вдруг посреди шума и гама людского заглянул в прорубь, под лед, и в кромешной тьме и подводной тиши увидал всяких загадочных тварей подводной стихии, тоже прислушивающихся с любопытством к тому, что происходит наверху…

— Вот как… Княжна! Скажите на милость… — раздалось чье-то недоброе, ироническое.

Константин нервически дернул щекой. Белавин предупредительно цыкнул, оглаживая окладистую бороду.

— Печати сломаны! — визгливо сказал господин в поддевке, тыча пальцем в мешковину. — Печати сломаны, господа!

— Печати сломаны! Печати сломаны!.. — загомонили все, приподнимаясь, обращаясь почему-то к Белавину и избегая взглядывать на Константина, стоявшего в дверях с опустевшим саквояжем в руках.

— Действительно, — медленно и веско произнес Симон Павлович, сильною рукою подняв поближе к глазам «вещицу», оглядывая ее со всех сторон, колупая ногтем раскрошившийся сургуч. — Вы видели, что там? — поднял он взгляд на Константина.

Тут все присутствующие воззрились на молодого человека с неким неприятным любопытством — точно подводные зубастые создания, внезапно узревшие посреди себе подобных существо из верхнего мира. Косте стало не по себе.

— Излишним любопытством не страдаю-с! — с достоинством ответил он, звонко пустив петуха в конце фразы. — Каковым нашел в указанном мне месте, таковым и принес. Засим позвольте откланяться!