Выстрел на окраине - [9]

— Да вы что! — снова возмутилась Уразова. — Не может этого быть!

«Правильно — не может!» — подмывало сказать и Бухалова, но вместо этого он рассудительно спросил:

— А пообоснованней?

— Это уж как хотите: обоснованно или необоснованно, а тут и говорить нечего! — В голосе Уразовой звучала обида. — Да разве мать — вы подумайте: мать! — на такое пойдет?! Она и поехала с ним ради дочки, чтобы у нее отец был. Разве сам-то он ей нужен был? Дрянь такая!..

— Вот это уже нечто существенное.

— Еще бы не существенно! Не заявись он тогда — жила бы Катя сейчас с Алексеем. Человек-то ведь какой! И Оля бы давно за отца считала!..

— Чугаев мне рассказывал, — подтвердил Бухалов.

— Я ведь прошлый раз Якову Васильевичу не все сказала. Потом уж вспомнила.

— А что такое?

— Письмо он раз с дороги прислал. Наверно, здесь, в Заломовске, с поезда и бросил.

— Сохранилось?

— Да, стала как-то перебирать все, смотрю — письмо. Сейчас покажу.

Уразова достала с этажерки помятый конверт, подала Бухалову.

Штемпель на конверте действительно был местный, отчетливо можно было прочесть дату: 13 мая 1947 года. На страничке, вырванной из блокнота, карандашом было написано:

«Катя, здравствуй!

Пишу с дороги, сейчас проедем Заломовск, и брошу письмо. Еду с одним капитаном в командировку. Остановиться не могу. Скоро обещают освободить, тогда приеду за вами. Обо мне не беспокойся. Поцелуй за меня Оленьку.

Твой Максим».

Почерк был торопливый, ломаный — похоже, что человек писал на ходу, наспех.

— Вот какой занятой! — кивнула Уразова. — С поезда до поезда остановиться не мог!

— Вы мне разрешите взять письмо?

— Берите, конечно.

— Ну, что же, Дарья Анисимовна, — поднялся Бухалов. — Спасибо за помощь.

Уразова проворно встала.

— Может, чаю попьете? Вы же есть, наверно, хотите?

— Нет-нет, спасибо, — энергично запротестовал капитан. — Мне еще кое-куда зайти надо. Да, вот еще что, Дарья Анисимович: если понадобится, вы сможете к нам приехать?

— Конечно.

— Ну, и отлично.

Бухалов надел шапку, протянул руку за шинелью и смущенно покраснел: оборванная вешалка была пришита и прочно держала синюю, с красной окантовкой, шинель на крючке.

— Зря от чаю отказываетесь, — улыбалась Уразова.

— Спасибо вам! — вложив в благодарность двойной смысл, кивнул Бухалов.

Хлопнула дверь, в теплую комнату вплыло белое холодное облачко.

 

Полковник стоял с Бухаловым у окна и, короткими кивками отвечая на приветствия входящих офицеров, укоризненно говорил:

— Вы, Сергей Петрович, могли бы и не приходить. С Лебедем вопрос решен. Я же вам вчера еще сказал.

Бухалов огорченно махнул рукой.

— Как это все не вовремя!

— А разве болезнь когда-нибудь вовремя? — Глаза полковника заголубели и тут же, пригасив улыбку, озабоченно остановились на осунувшемся лице капитана. — Температура как?

— Держится, — коротко вздохнул Бухалов.

— Кто лечит?

— Мартынцева.

— Знаю, хороший врач. Сашку моего лечила. Да, Сергей Петрович, может, что нужно? Машину, еще что... С деньгами как?

— Нет-нет, пока ничего не надо.

— Ох, и церемонный же вы!

Торопливо с коричневой папкой под мышкой вошел майор Чугаев, в кабинете запахло одеколоном.

— Прошу извинить, на три минуты опоздал.

— Все собрались? — Проходя за стол, полковник быстро оглядел собравшихся, качнул коротко остриженной головой. — Давайте, Яков Васильевич.

Чугаев раскрыл папку, крепко потер розовый после недавнего бритья подбородок.

— Суть дела, по-моему, излагать не стоит. Мы с Бухаловым начинали, капитан Лебедь и лейтенант Меженцев подробно проинформированы...

— Да, конечно, — подтвердил полковник.

— Начну тогда с немногого, что удалось выяснить.

Майор скользнул взглядом по лежащей перед ним раскрытой папке и, словно этого для него было достаточно, заговорил деловито и собранно.

— Ответы получены на все запросы. Управление гражданского воздушного флота сообщило, что Гречко в кадрах не числится. Ответ Иркутского аэропорта: техник Гречко самовольно оставил работу в ноябре 1951 года — иными словами, до того, как приехал за женой. Черниговская милиция сообщила, что родители Гречко местонахождения сына Максима Гречко не знают, но дали адрес его старшего брата, проживающего в Ленинграде. По нашему телеграфному запросу ленинградская милиция установила через Архипа Гречко, что его брат Максим живет в Уфе, работает на механическом заводе. Старший Гречко никаких подозрений не вызывает. Член партии, мастер электролампового завода. Последний раз встречался с братом у родителей перед войной. Переписываются редко. В декабре прошлого года Максим Гречко просил брата прислать денег, жаловался, что плохо живет. Брат выслал пятьсот рублей.

— Сообщение из Уфы? — спросил полковник.

— Уфа подтвердила, что Гречко работает на заводе, дала точный адрес. Важная деталь...

Внимательно слушая доклад Чугаева, полковник по привычке оглядывал сидящих перед ним офицеров и каждый раз незаметно задерживал сочувственный взгляд на усталом лице капитана Бухалова. Умница, талантливый работник, а как человеку не везет! Год назад умерла жена, теперь сын слег... Стареет мужик, залысины все выше ползут, а на пять лет моложе...

— Важная деталь, — продолжал меж тем майор. — Гречко проживает с женой Анной Георгиевной Утиной. Вторая версия, таким образом, о том, что Гречко бросил дочь по сговору с Екатериной Уразовой и продолжает жить с ней, отпадает...