Выставка собак - [4]

Однажды муж пришел с работы пораньше, не как обычно. К этому времени рабочие закончили работу, один из них уже помылся и сидел с ней на кухне, попивая пиво, а другой еще был в душе…

Вечером он с ней не разговаривал и ходил по квартире чуть ли не скрежеща зубами. Она, пораженная, не знала, что и думать. В голову приходили смутные догадки. Но неужели он мог такое подумать — что она… с рабочими… Ночью его будто мучил кошмар, и во сне она расслышала фразу: «Конкурентов нельзя допускать на свою территорию… Они не должны существовать… Все, от кого пахнет спермой, — это враги…»

Он не разговаривал с ней и на следующее утро, но, уже стоя в дверях, чтобы идти на работу, вернулся, взял ее за плечи, посмотрел в лицо и сказал следующие слова: «С этого дня я буду запирать тебя дома. А на улицу ты будешь выходить вместе со мной — утром, когда я еще не ушел, и вечером — когда приду с работы».

Целый день, запертая в квартире, она рыдала. Следующие несколько недель пребывала в шоке. А потом привыкла — и ей даже стало хорошо. Живешь, ни о чем не думаешь, муж приносит продукты, покупает для нее одежду, гуляет вместе с ней, любит… Да, любит… Он по-прежнему был страстным любовником… И так же, по-прежнему, страстно, жадно и с неистовым напором почти каждый день удовлетворял свое желание… Ну кто бы еще так заботился о ней! Он обожал даже мыть ее сам, причем обязательно каждый день. Она пыталась прекратить каждодневные купания, так как знакомый врач-дерматолог не так давно просветил ее, что частое воздействие воды, да еще в сочетании с «навороченным» импортным мылом, портит кожу, — но ее усилия были напрасными. Он так любил купать ее! Погрузив в ванну, клубящуюся пеной, он водил мочалкой по ее коже, приговаривая: «Давай помоем теперь эту ручку, а теперь давай помоем эту ножку, а какую же попку ты отъела! Как же я тебя раскормил, крошка моя! — И в довершение: — Какая же ты красивая!»

Со временем тема «отъеденной попки» все чаще и чаще стала появляться в его разговорах, и в один прекрасный день он сообщил ей, что сажает ее на диету.

— Как?! — возмутилась было она. — А если я не хочу!

— Крошка моя! Это надо! Для твоего же здоровья! — ответил он тоном, не терпящим возражений.

И теперь по утрам и вечерам, когда они сидели вместе за столом, она грустными глазами наблюдала, как он поглощает свою любимую осетрину, крабовый салат, жареную картошку, французские пирожные и прочие вкусности, а сама изо дня в день пила кефирчик, грызла морковку и ела противный — жидкий, кислый — диетический творожок, который прилипал к нёбу. Своих денег — чтобы хоть тайком купить себе что-нибудь — у нее не было.

Так прошел год. Нравилась ли ей такая жизнь — трудно сказать, но она уже не представляла себе, как можно каждый день ходить на работу, проводить там восемь часов, а потом еще ломать голову, где подзаработать денег — на новое пальто, на запчасти для машины, на лекарства для родителей, на дачный хозблок… Теперь, чего бы она ни захотела — она это получала, стоило ей лишь об этом сказать… «Это судьба…» — думала она, когда в очередной раз как по мановению волшебной палочки получала то, что хотела.

Однажды вечером он пришел домой заметно простуженный. «По-моему, я заболеваю», — сказал он. Они поставили градусник — тридцать восемь и пять. Он наглотался каких-то супердорогих чудо-таблеток, изготовители которых обещали наутро возродить его из пепла, и лег в постель.

Была середина апреля, весь день солнце ярко светило в окна, сквозь открытые форточки доносился веселый щебет птиц и счастливые крики детворы… Она с нетерпением ждала его целый день, чтобы пойти погулять, и вот…

— Можно, я пойду одна? — робко спросила она.

— Нет, ни в коем случае, — ответил он. — Уже темнеет, мало ли кто повстречается тебе на пути.

— Ну, пожалуйста, — продолжала упрашивать она, — ведь сейчас еще светло, на улице так хорошо, земля уже подсохла, где-то уже травка растет. Ну, пожалуйста, — на ее глазах блеснули слезы… — У меня целый день так болела голова, мне нужно подышать свежим воздухом…

Ее головная боль, видимо, была для него решающим аргументом.

— Ну, ладно, иди, только не долго, я тебя очень прошу, крошка моя, — сказал он и, включив телевизор, прилег на диван…

На улице было действительно хорошо. Сначала она медленно прохаживалась вокруг дома, потом пошла в сторону метро. У входа в толпе мелькнуло знакомое лицо — она узнала бухгалтершу со своей последней работы. Они даже немного дружили — болтали друг с другом о своем, о девичьем… Оказалось, что бухгалтерша недавно переехала в этот район и живет неподалеку.

— Зайдем ко мне, попьем чайку, — предложила бухгалтерша, и она, немного поколебавшись, согласилась: ведь целый год не виделись, есть о чем поговорить.

Когда пили чай и болтали, она несколько раз порывалась ему позвонить и сказать, где она находится и с кем, но каждый раз останавливалась, зная, что он в ультимативной форме прикажет ей сейчас же возвращаться. А она хотела посидеть еще…

Домой она вернулась через три часа. Было около десяти вечера. Она с опаской открыла дверь, готовясь либо к зловещему молчанию, либо к бурным объяснениям… Его нигде не было видно… Ни в одной комнате… На кухонном столе стояла бутылка водки, с едва различимой на дне полоской жидкости…