Выставка собак - [3]

— Да, да, конечно, — неожиданно для себя с радостью согласилась она. Ей казалось, что она знает этого человека уже много лет. — Я тоже люблю море: оно для меня — будто родная стихия…

«Как мы с ним похожи, — подумала она. — Может, оттого, что мы с ним оба — Тельцы? Ведь мой день рождения совсем скоро — через 20 дней… Только вот годы рождения разные…»

Когда они вышли на улицу, было уже темно. Он обнял ее за плечи, наклонился и нежно поцеловал в ушко.

— Поехали к тебе домой, — сказал он.

В машине они поцеловались… Его губы были нежные и мягкие, а запах — нет, не дорогого парфюма, — а его, собственный, был до невозможности притягателен. Он почему-то вызвал у нее ощущения детства, дома, семейного очага…

Машина тронулась с места, минут пятнадцать они ехали молча, глядя прямо перед собой, завороженные охватившим их чувством…

— Да, — вдруг словно очнулся он, — ты же не сказала, где живешь… Куда мы едем?

— Нам на Ленинский проспект, дом…

Они, будто сбросив с себя сон, оглянулись по сторонам — справа мелькнули огни универмага «Москва»… До ее дома оставалось несколько минут езды…

В ее квартире было уютно, как бывает уютно в старых квартирах, где за многолетнюю жизнь хозяев набирается множество нужных и ненужных вещей, хранящих на себе отпечаток всех обитателей дома.

Он сел в кресло, откинулся на спинку, хотел было поджать под себя ноги — но не поместился, — и сказал: «Мне здесь так хорошо…»

Она принесла ему кофе, села на ручку кресла и как бы невзначай провела рукой по его ноге, повыше колена…

— Не стесняйся, — сказал он. — Делай все, что тебе хочется…

Кофе они не допили. Лихорадочно срывая одежду, они набросились друг на друга порывисто и жадно. Он словно поглощал еду в ресторане — быстро, с напором, изнемогая… Она, к своему изумлению, вела себя точно так же — вся дрожа от желания поскорей насытиться, получить свое…

Когда через пять минут они, изнеможенные, раскинулись на кровати, стараясь больше не дотрагиваться друг до друга, она, улыбаясь, прошептала:

— Какие же мы с тобой животные…

— А разве нам было плохо? — спросил он.

Когда наутро они, похудевшие, похоже, на несколько килограммов, стали прощаться, он, ласково взяв ее за руку, сказал:

— Я хочу, чтобы ты все время была со мной… Мне кажется, мы теперь не сможем расстаться… Ты это чувствуешь?

— Да, — сказала она. Ей хотелось повиснуть у него на шее и никуда от себя не отпускать.

— Выходи за меня замуж… Согласна?

— Да, — сказала она, почти ничего не соображая. А потом, словно во сне, подумала: «Это судьба…»

Он был президентом крупной фирмы и денег ни на что не жалел. Свадьба была роскошной, свадебное путешествие — на один из экзотических островов, где в отеле их ждал номер с прозрачной стеной, открывающей вид на океан.

В Москве она покинула родителей и поселилась у него — в просторной пятикомнатной квартире, сделанной из двух бывших коммуналок. Сначала по инерции она ходила на работу, но как-то раз он ей сказал: «Зачем ты ходишь на работу! Занимайся собой, домом… И кроме всего прочего, я так скучаю, когда нахожусь в квартире, а тебя здесь нет… Иногда это просто невыносимо!..»

Она знала, что это была чистая правда. Разница в возрасте ничуть не мешала их любви. Он был так ласков, так нежен с ней, так грустно смотрел на нее, когда она куда-либо уходила, и так радовался, когда она возвращалась… Он просто любил находиться рядом с ней, сидеть близко, гладить ее плечи, руки, волосы… А когда она, бывало, лежала, раскинувшись на кровати, он не мог равнодушно пройти мимо и подсаживался к ней со словами: «Ах, как хорошо ты лежишь, какой у нас красивый животик, дай я его поглажу… Вот так…»

Он часто клал свою голову ей на колени… А она, в свою очередь, любила перебирать его густые темные локоны…

Им нравилось вместе гулять, бывать на природе, ходить в гости… Ему доставляло заметное удовольствие, когда окружающие обращали на нее внимание. Одну ее он почти никогда не отпускал, а если не мог с ней куда-либо пойти, то очень переживал и волновался. Когда она бывала, например, у своих родителей, он по несколько раз звонил и спрашивал, когда же она придет, иногда вызывая всеобщее удивление тем, что в приказном порядке назначал ей время быть дома, и она, не закончив общего чаепития с родственниками, срочно прощалась и уезжала, чтобы только его не расстраивать.

Он очень переживал за ее здоровье. Стоило ей порезать пальчик или пожаловаться на головную боль, он впадал чуть ли не в панику, начинал пичкать ее лекарствами. Если не знал, — какими, звонил родственникам и друзьям и заклеивал ей пальчик, как бы она этому ни сопротивлялась. Он так нервничал, что долго не мог забыть о ее недомогании, и чуть ли не каждые полчаса спрашивал, как ее пальчик или там голова… Ее это немного обескураживало, но они ведь так любили друг друга, и она просто старалась поменьше заострять его внимание на своем здоровье…

Но вскоре появилась еще одна проблема… Однажды он увидел, как она, остановившись на улице, разговаривает с соседом и весело смеется… В этот вечер он был мрачен, но не говорил, что его расстроило. Через некоторое время в их доме делали ремонт два крепких, средних лет мужика. Она поила их чаем, угощала пивом, что-то помогала подержать, а когда они, немного стесняясь, спросили, можно ли пользоваться душем, она, поразившись на их вопрос, конечно же, разрешила…