Высший императив - [4]
— Ух ты, ах ты. И что же они такое полезное самопознали?
— Откуда ж мне знать? — англичанин пожал плечами.
— У-у-у, — разочарованно протянул Феликс. — На самом занятном месте — и даёшь задний ход.
«Викинг» вдруг расхохотался, хлопая себя ладонями по ляжкам. Смеялся он бурно, но недолго, а отсмеявшись, тут же принялся извиняться перед Филом, с невозмутимым видом переждавшим этот взрыв веселья.
— Прошу простить меня, друг мой… но вы были столь уморительны в своём горячем желании меня опровергнуть! Право же, я не мог сдержаться… Продолжать, однако, не стану — по отношению к вам дискуссия выходит не очень честной. Ведь я вам изложил не свою теорию, и я даже не являюсь её приверженцем. Это был лишь пример. Фантазия одного из моих коллег. Разминка для ума.
— Да брось любезничать-то, — усмехнулся Фил. — Весело же поболтали, за что тут обижаться?
— Было интересно, — поддержала его Римма. — Правда. Расскажете нам что-нибудь ещё, Ланс?
— Завтра, — с улыбкой англичанин указал на свои наручные часы… и вдруг снова посмотрел на меня. Очень внимательно, и без малейшего веселья в лице. — Спокойной вам ночи… Ростислав.
И, раскланявшись с остальными, отправился в свою палатку. Паяц белоголовый.
А ночью мне приснился демон.
Я открыл глаза. Тент палатки слабо похлопывал на ветру. Рядом ровно дышала спящая Римма. Расстегнув клапан, я выбрался наружу — в предрассветный серый полумрак. Обошёл остывшее кострище, медленно пересёк плато и вышел к Литскому провалу.
Из Провала навстречу мне поднялась огромная чёрная тень. Демон завис над пропастью, удерживая себя в воздухе размеренными взмахами двух кожистых крыльев. Взгляд твари обжигал, как прикосновение к вековому горному льду.
«Я — это ты!» — заявил демон голосом, в котором противоестественным образом слились воедино равнодушие, насмешка и стремление убедить.
И у меня отчего-то не нашлось слов возражения. Страха я не чувствовал… я вообще ничего не чувствовал. Даже удивления.
«А ты — это я!»
Идея-кольцо. Замкнутый круг.
— И что с того? — спросил я у висящего над Провалом ночного кошмара. Кошмар рассмеялся холодно и беззвучно, а потом… пропал. Растворился в светлеющем на востоке небе, так и не дав мне ответ.
Я открыл глаза. Тент палатки слабо похлопывал на ветру. Рядом ровно дышала спящая Римма.
«Бред. Наваждение. Чёрт бы тебя побрал, Ланс, вместе с твоими россказнями. Снится теперь всякая дрянь».
Я осторожно повернулся на бок, лицом к Римме, и коснулся её плеча. Кожа девушки показалась мне нестерпимо горячей, даже захотелось отдёрнуть руку, отпрянуть… но я сделал обратное — потянулся к ней всем телом, прижался, обнял, растворяясь в нежном жаре её плоти…
Желание пришло, подчиняясь воле разума — не чувственное, но рассудочное, физиологически обоснованное…
Римма вздохнула, просыпаясь… Протестующе мурлыкнула… Застонала тихо и ритмично…
Спустя миг вечности, захватывающий взлёт и не менее захватывающее падение, вновь погружаясь в пучину дрёмы, я услышал, как она прошептала:
— Ты всё-таки чудо, Рост… но, боже ж мой, до чего же холодное.
Штука и впрямь выглядела удобной. Я от соблазна не удержался, по руке примерил — шик, да и только. Немного каму напоминает — не ту, которая река, а ту, которая боевой серп. Один раз брал такую у соседей в секции ниндзюцу, у них там полно всяких игрушек интересных, у нас, айкидошников, их вообще почти нету. Хорошая вещь, добротная. Правда, в горы без нужды я её ни за что бы не потащил. Лишняя тяжесть.
Я вернул ледоруб Ланса туда, откуда его взял — подпихнул под тент чужой палатки, из-под которого тот слегка выглядывал, точно верный сторожевой пёс. А то, неровён час, хозяин проснётся, увидит свою игрушку в моих руках и расстроится. Или того хуже — о чём-нибудь заговорить попытается.
В котле ещё оставалось с вечера немного гречневой каши. Разогревать её я поленился, доел холодной. Когда последнюю ложку в себя запихивал, из своей одноместки вылез, позёвывая, Феликс.
— Трапезничаешь, жаворонок, — он сладко потянулся. — Нет бы чуток поработать, накормить друзей… Может, совершишь маленький подвиг? Из милосердия?
— Это нелогично, — я отложил опустевший котёл. — Кто жрать хочет, тот и работает. А милосердие мне чуждо.
Фил спорить не стал — слишком хорошо меня знает. Буркнул для порядка нечто лестное в мой адрес и ушёл к ручью за водой. Я тоже ушёл — решил немного прогуляться по плато, на окрестности глянуть.
Прогулялся. Глянул. Как и ожидалось, окрестности не впечатлили. Камни и трава, трава и камни. Единственное, что могло сойти за развлечение — это поиск в причудливых нагромождениях выветренной породы образов знакомых предметов. Вон тот утёс, скажем, бульдозер напоминает. С оторванным ковшом. А эта вот трёхметровая покрытая жёлтыми пятнами лишайника глыба на медведя чем-то похожа.
За скалой-медведем обнаружилась небольшая площадка, поросшая травой. Здесь журчал ручей, и струйки воды, сбегая к краю площадки, падали на курумник с высоты примерно четырёх метров. Не Литский провал, конечно, но чтобы шею свернуть более чем достаточно. Я заглянул вниз, несколько секунд боролся с неприятными ощущениями, потом присел на камень.
Что делать, когда тебя заставляют вершить чужую месть? Когда ты стоишь перед чертой, по одну сторону которой — честь солдата и совесть человека, а по другую — бывшие боевые товарищи? И остаётся лишь бороться… за право сделать собственный выбор.
Сражение за астероид в самом разгаре. Десятки боевых машин и тысячи людей сошлись в смертельной схватке за ценные ресурсы. Генералы привычно отдают приказы, солдаты столь же привычно гибнут в бою… Зачем на этой сцене присутствует ещё и Наблюдатель?Опубликовано на сайте: http://fantum.ru.
Шаттенбург – тихий городок. Кажется, кроме ежегодной осенней ярмарки, здесь никогда ничего не происходит. Но неожиданно убивают нескольких детей, и напуганные их страшной смертью жители взывают о помощи к императору. В Шаттенбург прибывают имперский посланник и монах-инквизитор. Сначала их больше заботит лояльность и чистота веры, но они вынуждены заняться расследованием: жуткие убийства продолжаются, и это – явно не дело рук человеческих.
Катер пришёл около полудня. Пришёл не по графику, на два дня раньше срока. Когда в заведённом ритме бытия что-то сбивается — это всегда беспокоит…Опубликовано на сайте: http://fantum.ru/.
31 декабря. Поисковый звездолёт задержался в рейде. Капитан привык отмечать Новый год на Земле, с семьёй, а тут…Опубликовано на сайте: http://fantum.ru.
Новый год может быть праздником, а может — всего лишь шагом по карьерной лестнице. Но когда собственное благополучие вдруг оказывается под угрозой… может случится чудо. И прежняя жизнь покажется тебе вовсе не такой уж благополучной.Опубликовано на сайте: http://fantum.ru/.
Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.
С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.
На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.