Высшая справедливость - [18]

— Ты только не волнуйся сейчас, — начала она, взяв его руку в свою. Теплой летней ночью Торкель ощутил ледяной холод. Это не сулило ничего хорошего. Всевозможные мысли заклубились в его голове. Все на одну тему.

Она собирается меня бросить.

Он знал, что так и будет. Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Он ничего не сказал, просто, забывая дышать, глядел на Лисе-Лотте.

— Я тут подумала кое над чем, — продолжала она.

«Она точно собирается меня бросить», — думал Торкель.

— Меня на самом деле ничего не держит в Ульрисехамне.

Окей, переедет ближе к дочери или поедет работать за границу на пару лет. Ненамного лучше.

— Что ты скажешь, если я предложу переехать в Стокгольм? К тебе?

Вначале он думал, что не расслышал. Что он скажет?

Он ничего не мог бы желать сильнее.

— Я имею в виду, ты можешь подумать, что все происходит чересчур быстро, — продолжала Лисе-Лотте, озабоченно поглядывая на Торкеля. Тот внезапно осознал, что все еще ничего не ответил, хоть было уже самое время.

— Нет-нет-нет, я совсем так не думаю, — выпалил он. И снова замолчал. И тут же подумал, что она может истолковать молчание как сомнение. Подумать, что ему необходимо время, чтобы найти выход из ситуации. Что он подразумевает «но» — и далее любую отговорку. Подобные разговоры не были коньком Торкеля. — Я буду очень рад! — быстро добавил он.

— Очень рад, — повторила Лисе-Лотте с улыбкой, которая выдавала ее небольшое волнение. Торкель понял, что ситуация требует иных слов. Он попытался подобрать те, что соответствовали бы значимости момента, но он так редко в своей жизни произносил подобное, что оказался неуклюж.

— Я не смел на это даже надеяться, не то что предлагать, но я ничего не хочу сильнее этого. — Он встретился с ней взглядом и сжал ее ладонь в своей. — Я буду счастлив. Я тебя люблю.

Если уж смог сделать небольшое признание, хватило сил и на главное.

Так что теперь они жили в его квартире в Хорнстулле. Лисе-Лотте нашла новую работу в том же образовательном концерне — стала директором школы начально-среднего звена в Мэлархейдене. Они засыпали вместе по вечерам, просыпались вместе по утрам. Впервые за долгое время Торкель стремился домой после работы.

Он кому-то принадлежал.

И был счастлив.

— Доброе утро, — поприветствовал он Урсулу, открыв дверь к ним в офис.

— Скорее, добрый день, — отозвалась она, подняв голову от экрана компьютера. — Некоторые из нас присутствовали здесь, когда фактически наступило утро.

Торкель оставил дружескую шпильку без комментариев, молча снял шапку и, поправляя по пути узел галстука, направился в буфет с намерением выпить вторую чашку кофе.

— Тебе чего-нибудь принести? — поинтересовался он, кивая на буфет.

— Нет, ничего не нужно, — заверила его Урсула. — К тебе посетитель.

Торкель на мгновение замер. Посетитель? У него на сегодня ничего такого не было назначено. Может быть, Гунилла забыла внести что-то в его календарь? Это было на нее не похоже. Торкель бросил взгляд через плечо, на прозрачную перегородку своего кабинета.

За перегородкой на диване ждала Ванья.

Торкель не смог удержаться от довольной ухмылки. Они не виделись с того самого дня в июне, когда она объявила, что хочет попытаться найти себя где-то вдали от Госкомиссии. Ему не хватало Ваньи. Больше, чем он сам себе мог признаться. Торкель немедленно забыл о кофе и направился прямиком к своему кабинету. Когда он открыл дверь, Ванья уже вскочила.

— Какой приятный сюрприз! — он шагнул вперед и искренне обнял Ванью. — Ты здесь, просто чтобы навестить нас? — поинтересовался он, когда объятие закончилось.

— Да, или… еще кое для чего. Если мне будет позволено.

— Ты хочешь вернуться назад? — с надеждой в голосе спросил Торкель, указывая Ванье обратно на диван. Ванья села. — Ты хочешь этого? Начать сначала? — Торкель опустился в кресло напротив Ваньи.

— Да, я хочу вернуться, — подтвердила она, не в силах сдержать улыбку, глядя на то, как радуется Торкель.

— Мы тебе более чем рады, ты знаешь. Добро пожаловать! — сказал он. — Казалось, лишь усилие воли удерживает его от того, чтобы выпрыгнуть из кресла и захлопать в ладоши. — Но мне казалось, тебе и в Уппсале неплохо работается?

Ванья сделала глубокий вдох. Чем больше она размышляла, тем более невероятным ей это казалось. Семь регионов, тридцать районов и несчетное множество муниципалитетов. Преступления совершаются и расследуются по всей стране. Тем не менее Себастиану Бергману удалось оказаться именно там, где работала она.

— Так и было, — начала она свой рассказ. — У нас появился серийный насильник. Нападения…

— Разве? — прервал ее Торкель. — Я ничего об этом не слышал.

— Это лишь вопрос времени.

— Сколько их?

— Пока что три. Все в течение месяца, так что будут еще.

Торкель, посерьезнев, кивнул. Нападение, сопряженное с изнасилованием. Безусловно, сильнее всего пострадали жертвы преступника, однако подобные преступления вдобавок весьма существенным образом влияют на настроения в обществе: как минимум половина населения пребывает в страхе. Ни поджигатели автомобилей, ни бандитские разборки, ни организованная преступность не оказывают такого влияния. Они могут вселять в людей чувство неуверенности, раздуваемое прессой и политиками, жаждущими набрать побольше очков, но большинство населения все же осознает, что речь идет о внутренних проблемах в стране. Что же касается изнасилований… Если ты — женщина, значит, когда угодно и где угодно ты можешь стать следующей жертвой.