Высшая справедливость - [15]

— Он высокомерный, эгоистичный, бесстыжий, сексист… я не знаю, что еще нужно сказать. Он ходячая бомба для психологического климата в подразделении.

— Я руковожу этим подразделением, так что все бомбы должны падать на мой стол.

Ванья обреченно вздохнула — ей не удалось убедить Анне-Ли. Та, очевидно, приняла решение, и слова Ваньи уже не играли совершенно никакой роли.

— Он задевал меня лично. Много раз, — выдавила она из себя в последней попытке достучаться до начальницы хотя бы в личном плане. — Из-за него мне пришлось покинуть Госкомиссию.

Что было правдой лишь отчасти. Весной Ванье стало ясно, что шаблон следует разорвать. Заняться чем-то новым. В общем и целом это решение больше было связано с желанием разобраться, чего Ванья на самом деле хочет и кто она, найти себя, хоть сама Ванья никогда бы в этом не призналась.

Первым шагом в этом направлении стал уход из Госкомиссии. Но возможность Себастиана постоянно присутствовать в следственном процессе только упрочила это решение. Анне-Ли поймала ее взгляд и слегка нагнулась вперед.

— Я услышала тебя, Ванья. Я сама в курсе многого из того, о чем ты сказала.

Она встала и подошла к окну, устремив взгляд на круговую развязку внизу.

— Но лишь вопрос времени, когда пресса до всего этого докопается. И к тому моменту я должна буду сделать все, что в моих силах. А привлечь лучшего в Швеции специалиста по психологическому профилированию — это шаг в верном направлении.

Ванья поймала себя на том, что кивает. Чисто с полицейской точки зрения в словах Анне-Ли безусловно был резон.

— Если бы ты могла отделить личное от работы, — продолжала Анне-Ли, глядя ей в глаза, — неужели он не хорош в своем деле?

Ванья никоим образом не желала быть причастной к появлению Себастиана в Уппсале, рядом с собой, так что она ничего не стала отвечать, что само по себе уже было ответом.

— Он будет держать член в штанах, и относиться к людям с уважением, пока здесь работает.

— Удачи с этим, — фыркнула Ванья.

— Но вопрос состоит в том, — продолжала Анне-Ли, пропустив мимо ушей выпад Ваньи, — сможешь ли ты с ним работать.

— Скорее, нет.

— Мне жаль, Ванья, но это был вопрос, на который следует отвечать однозначно.

* * *

Наутро они старались вести себя как обычно. Будто ничего не произошло. Ради Виктора. Встали в обычное время, приготовили завтрак, сложили его спортивную сумку.

Накануне они не сразу смогли уснуть. Они с Заком долго лежали без сна, шепотом переговариваясь над головой спящего между ними сына. Зак уснул около половины второго и, к своему удивлению, Клара тоже смогла подремать несколько часов, поэтому утром чувствовала себя бодрее. Может быть, помогла рутина, бытовые хлопоты. Ради Виктора пришлось вести себя как ни в чем не бывало. Зак интересовался, как они проведут день, если он возьмет на работе отгул и вернется домой после того, как отведет сына в школу? Они решили проводить Виктора вдвоем. Когда они распрощались с мальчиком, Зак снова поинтересовался, чем они будут заниматься. Чего бы хотелось Кларе.

Кларе хотелось проведать Иду.

Менее месяца назад, когда ей через десятые руки стало известно о произошедшем на кладбище, она некоторое время колебалась, решая, следует ли просто позвонить Иде или лучше встретиться, но в итоге не стала делать ни того, ни другого. Теперь ей захотелось навестить Иду.

Она не совсем понимала зачем.

Просто ей казалось это правильным.

Зак пошел вместе с ней. Они договорились, что он зайдет за Кларой через час. Если ей захочется побыть подольше, она скинет ему сообщение.

Увидев свою старую приятельницу, Клара впала практически в шоковое состояние. Ида выглядела изможденной — темные круги под глазами, бледно-серая кожа, сальные волосы свисают безжизненными сосульками, словно Ида давно не принимала душ. К тому же она сильно исхудала. Конечно, это могло произойти и до нападения — Клара ведь не видела Иду уже несколько лет — но у нее сложилось впечатление, что это не случайность. Ида не выразила сильного восторга по поводу визита подруги, а вместо приветствия произнесла:

— А, это ты.

За этим последовало краткое объятие и приглашение пройти в квартиру.

Клара сидела в кухне у Иды, где провела так много часов, когда они тесно общались.

Все было по-прежнему. Полукруглый кухонный стол у стены, белые стулья, у противоположной стены — комод с миниатюрной оловянной посудой и фигурками Иисуса и Марии, на стене над которым висела доска для записей. Кремовые фасады мебели, микроволновка стоит на столешнице светлого дерева. Клара не заметила перемен со времени своего последнего визита.

— Почему? Это единственное, о чем я могу думать, — сказала Ида, разливая кофе по чашкам. Кларе почудилось, что от приятельницы исходит едва заметный запах помойки. — Почему это случилось? Почему именно со мной?

— Ты с кем-то об этом говорила? — участливо спросила Клара, протянув руку за пакетом молока.

— В общем нет, — отозвалась Ида, с кофейником в руках возвращаясь к кофемашине. — Мама предлагала приехать ненадолго, но я отказалась.

— Почему же? Тебе не пришлось бы быть одной.

Почему? Этот вопрос Ида задавала себе сама. Вне всяких сомнений, в первые недели, когда каждый непонятный звук в доме, каждый шаг по лестнице заставляли ее вздрагивать, было бы прекрасно, если бы рядом кто-то был. Но она не хотела этого. Ей скорее хотелось бы, чтобы никто не знал о случившемся.