Высшая несправедливость - [23]

– Увидишь, – негромко повторил он, – еще и благодарить придешь, если совесть есть. А сейчас дуй на Воробьевку, секция в подвале шестого дома, спроси тренера, где Светку найти, он знает. Будь здоров.

Он потянул пса за поводок, алабай послушно побежал рядом с хозяином. Перешли мост, Гончаров махнул Денису и потопал к своему особняку, чья крыша в красной черепице виднелась над огромным зеленым забором в тон елками за ним. Денис пошел к магазину. Пашка курил у машины и смотрел на Гончарова, что неторопливо пересек улицу, потом открыл калитку, пропустил пса вперед и скрылся вслед за ним.

– Забор так же сделаю, и окна, – Пашка рассматривал гончаровский коттедж, – когда разбогатею.

– Вот именно, – Денис уселся в машину, Пашка быстро докурил и плюхнулся за руль.

– Воробьевку знаешь? – Пашка помотал головой.

– Ладно, я покажу. Поехали, дело есть.

Неожиданно сильно дунул ветер, деревья закачались, посыпался снег. На лобовое стекло мягко грохнулся нехилый сугроб, заскреблись «дворники». Машина тронулась с места и точно под снеговой «бомбежкой» покатила обратно в город. Покрутилась по перекрытым коммунальщиками в честь прихода зимы улицам, проторчала в пробках минут сорок – и все ради того, чтобы привезти их к закрытой двери. Денис для верности подергал ручку, пнул створку плечом на всякий случай, Пашка сосредоточился на выцветшей от времени голубой с белым табличке справа от входа.

– Школа бокса «Ударник». Часы работы с одиннадцати до девятнадцати ежедневно, кроме понедельника. Сегодня понедельник, мы в пролете. Пошли отсюда.

И потопал наверх по стертым пыльным ступенькам, усеянным еловыми иголками и мелкими зелеными колючими веточками. Денис постоял еще немного перед закрытой дверью, пнул напоследок, точно та была в чем-то виновата, и вышел во двор пятиэтажки. «Ударник» помещался в подвале крайнего от проспекта дома, окна зала закрывали решетки, и сквозь них Денис ничего толком не видел. Раздался сигнал «тойоты», Денис поплелся на зов, уселся назад. Пашка глянул на него в зеркало, завел машину и поехал к перекрестку. Пока тащились до Еремино, Денис кое-как погасил в себе злость: времени и так мало, а тут еще целый день на вылет, почти сутки придется ждать. По дороге заехали в магазин, Денис набрал продуктов на неделю, чтобы больше не отвлекаться, и распрощался с Пашкой у забора коттеджа.

– К одиннадцати завтра и поедем, – Пашка задумчиво глядел на свои «хоромы», точно сравнивая их с гончаровскими. Хмурился, осматривался с явной тоской во взгляде, и старался не глядеть на Дениса. Тот подхватил тяжелые сумки и побрел к дому. «Тойота» укатила, в поселок из леса вернулась тишина – плотная, вязкая, она будто липла к стеклам и стенам дома, чувство было не из приятных. Денис старался этого не замечать, поел, поспал, потом в ранних сумерках набрал номер Иры. Автоответчик выдал что-то по-немецки, Денис набрал еще раз, но с тем же успехом: фрау что-то втолковывала ему, а он не понимал ни слова. Вспомнил, что по программе у Иры сегодня то ли Мюнхен, то ли Нюрнберг, и решил ее не отвлекать. Представил, как оно там: яркие огни, тихая мелодичная музыка, карусели, сыро, но тепло, гораздо теплее, чем здесь. И глинтвейн тоже теплый, даже горячий, от него радостно на душе и хорошо на сердце. Ира славно отдохнет, а у него полно своих забот. И стал думать про разговор с Тарновским, сколько запросит его бухгалтер и стоит ли информация денег, коих оставалось реально в обрез. Из комнаты в кухню слоняться уже осточертело, Денис оделся и вышел во двор. Снег прекратился, было по-прежнему очень тихо, понемногу наползала ночь. На дороге и во дворе не виднелось ни единого следа, и Денису казалось, что он идет по Луне или другой какой пустынной планете, где из живых остался только он, да ворона, что лениво пролетела слева и сгинула в мутном мраке.

Дорога переходила в поле и терялась там, как река в море, дальше, за сухими стеблями травы, виднелся лес. Сине-белая стена возвышалась над пустым пространством, и казалось, что из-за еловых стволов кто-то следит за поселком, а занесенная снегом канава – это граница двух миров, и горе тому, кто ее нарушит. Денис постоял немного, подышал снегом и пошел обратно по своим же следам. Жутковатое ощущение взгляда в спину не отпускало, Денис торопился под ненадежную защиту дырявых стен, но другого укрытия в этом мире для него сейчас не осталось. Чуть ли не бегом добрался до дома, прошел вдоль забора и тут заметил еще следы, свежие, две цепочки, что шли параллельно друг другу. И появились они десять минут назад или чуть меньше, волчьи следы. Денис остановился, осмотрелся в полумраке, скинул капюшон, расстегнул куртку – до того стало жарко. И как назло ничего подходящего под рукой, ни камня, ни палки, вообще ничего, не считая сваленных под окнами дома бетонных блоков для того же забора, судя по их виду. Минута, две – ничего не происходило, быстро темнело, и дом на дальнем краю улицы уже расплылся в сумерках. Снова пошел снег, Денис сделал шаг, другой и, точно вор, заглянул в дыру ограды. Хорошо, в кухне свет не выключил, окно светилось приятным белым мерцанием, а на крыльце стоял зверь. Здоровый, в тяжелой шубе-шкуре, он расставил лапы и наклонил башку, принюхивался, будто почуял человека. Денис реально растерялся, он не очень представлял, как можно голыми руками побороть волка. Хочется верить, что до этого не дойдет, но если зверь кинется, то единственный выход – это лезть на забор и сидеть там, пока волку не надоест, или до утра, ждать Пашку. Представил, как это будет выглядеть, и невольно фыркнул. Волчара повернул лобастую башку на негнущейся шее, вытянулся в струнку, и тут от угла дома показался еще один. Меньше первого, тоньше, изящнее, что ли, лапы стройные, морда длинная и узкая, шубка не такая густая. Волк легко сбежал с крыльца, второй зверь остановился.