Высшая милость - [111]

Он нервничал, когда жарким августовским утром ждал их появления. Он выгладил брюки и рубашку цвета хаки и начистил форменные коричневые ботинки. Из всех вещей, которых ему сейчас недоставало, больше всего он скучал по своим сшитым на заказ английским туфлям.

Когда подошло время свидания, он не спеша пошел в сторону зеленой лужайки перед лагерем. На ней играли дети заключенных, а их родители в это время болтали, целовались и сидели, держась за руки. Он внимательно наблюдал за дорогой, и вот наконец увидел, как они подъехали. Сара припарковала машину и достала из багажника корзину для пикника. Посетителям разрешалось привозить еду. Оливер шел рядом с ней, держась за ее юбку, и осторожно посматривал вокруг. Молли скакала рядом, держа под мышкой куклу. На мгновение он почувствовал, что к горлу подкатывают рыдания, и тут Сара увидела его. Она помахала ему рукой, прошла через проходную, где охранники проверили содержимое ее корзинки, и только потом пропустили их. Когда они подходили к нему, Сара улыбалась. Он заметил, что она немного поправилась и выглядит теперь не такой изможденной, как выглядела в начале лета, сразу после суда. Молли кинулась к нему на руки, а Оливер немного отступил назад и потом с некоторой опаской приблизился к нему. Глаза Сары и Сета встретились. Она слегка коснулась губами его щеки и поставила корзинку на землю, дети в это время бегали вокруг них.

– Хорошо выглядишь, Сара.

– Ты тоже, Сет, – ответила она, в первые минуты ощущая неловкость. Прошло достаточно много времени, и многое изменилось. Время от времени он присылал ей письма на электронную почту, и она отвечала ему, рассказывая о детях. Ему хотелось бы сказать ей о многом, но отныне он не решался. Она установила такие границы, что у него не было иного выбора, кроме как уважать их. Он не говорил ей, что скучает, хоть это и было правдой. А она не говорила ему, что ей до сих пор очень тяжело без него. То, что они сейчас переживали вместе, не давало им возможности говорить об этом. Она больше не гневалась на него, и единственное, что осталось в душе, это печаль. Но как только она начала самостоятельную жизнь, появилось ощущение покоя. Ей больше не в чем было его упрекать и не о чем сожалеть. Все уже произошло. Все кончено. И до конца их дней у них останутся общие дети, совместные решения об их судьбе и общие воспоминания о другом времени.

Она накрыла на одном из столиков обед. Сет принес стулья, и дети по очереди сидели у него на коленях. Она разложила сандвичи, которые купила в местном магазинчике, – они оказались очень вкусными, – фрукты и чизкейк, такой, какой любил Сет. Она даже не забыла привезти его любимый шоколад и сигару.

– Спасибо, Сара. Обед был очень вкусный. – Дети куда-то убежали, и он сидел, откинувшись на стул, и курил.

Она видела, что ему тут неплохо, и он уже приспособился к тому повороту судьбы, который занес его в это место. Кажется, он смирился, особенно после того, как Генри Якобс сказал, что у него нет никаких оснований подавать на апелляцию. Суд прошел без нарушений, и процессуальные действия были четкими. Сет не имел повода для возмущения, да и она тоже.

– Спасибо, что привезла детей.

– Через две недели Молли пойдет в школу. А я возвращаюсь на работу. – Он не знал, что отвечать ей. Они сидели и наблюдали за детьми. Она постаралась заполнить неловкую паузу – рассказала ему о своей семье, а он о том, как проходят в тюрьме его дни. Они не то чтобы были безразличны друг к другу, просто у них была теперь разная жизнь. Появились вещи, о которых они больше не могли говорить и никогда больше не смогут. Он знал, что она любит его, и подтверждением тому был обед, который она привезла. Она все любовно приготовила и славно уложила в корзину. И она привезла к нему детей. А она знала, что он все еще любит ее. Но наступит день, и это тоже изменится, а пока это было остатком тех уз, которые их соединяли раньше и которые со временем разрушатся и изотрутся, но пока что многое еще оставалось. До тех пор, пока кто-то или что-то не вмешается, до тех пор, пока воспоминания не истают из памяти или пока не пройдет слишком уж много времени. Он был отцом ее детей и тем мужчиной, которого она любила и за которого вышла замуж. И это останется с ней навсегда.

И вот свидание подошло к концу, о чем их оповестила сирена. Они сложили вещи и выбросили мусор, уложили остатки обеда и красные в клетку салфетки обратно в корзинку – она специально захватила вещи из дома, чтобы все выглядело нарядным, – о, она умела это делать.

Подозвав детей, она сказала, что настала пора уезжать. Оливер насупился, Молли прижалась к отцу.

– Я не хочу уезжать от тебя, папочка, – несчастным голосом протянула она. – Я хочу остаться! «Это я обрек их всех на такое», – опять покаянно подумал Сет. Но ведь пройдут годы, и острота страданий притупится… В конце концов они привыкнут встречаться с ним здесь и нигде больше…

– Мы скоро приедем к папе в гости, – бодрым голосом пообещала Сара. – Он тут работает. А мы будем его навещать. – Она подождала, когда Молли оторвется от отца. Сет проводил их до проходной, насколько разрешалось им, заключенным.