Высшая милость - [10]

— Аминь, — сказал Эбенизер.

Скэммелл посмотрел на него.

— Мы будем братьями, Эбенизер, в семье, как в Боге.

— Хвала Ему.

Она чувствовала, чувствовала, но не смела признаться в этом. Страх сжигал её, слезы кололи глаза, но она не могла плакать перед ними. Отец улыбался ей, но не от любви, а как враг, смотрящий на унижение своего противника.

— Брат Херви будет оглашать о бракосочетании, начиная с шаббата.

Она кивнула, бесправная, чтобы сопротивляться. Через месяц её выдадут замуж. Она вечно будет Доркас. Доркас Слайт станет Доркас Скэммелл и никогда не будет Смолевкой.

— Аминь, аминь, — сказал Сэмюэл Скэммелл, — счастливый день!

3

— Ты должна быть счастлива, — перед завтраком заявила Хозяйка Смолевке. Слова прозвучали как приказ.

— Я так счастлива за вас, — мрачно сказала Чэрити, страстно желая выйти замуж.

— Восхваляй, Доркас, — сказала Мертл, коровница, и, возможно, Мертл была единственным счастливым человеком в Уирлатонн Холле, поскольку была слабоумной.

— Ты достойна своего суженого, — сказал Эбенизер, его тёмные глаза были непроницаемы.

Она понимала, что не имела права быть несчастной. Она всегда знала, что она крепостная, которой распоряжаются, как желает отец. Это были отношения отцов и дочерей, и она не ждала ничего другого. Но даже в самом мрачном настроении она не мечтала о брате Сэмюэле Скэммелле.

После утренней молитвы, когда она повернулась к двери, чтобы пройти в сыроварню, отец остановил её.

— Дочь.

— Папа.

— Ты теперь помолвлена.

— Да, папа.

Он стоял, большой и властный, возле аналоя, Скэммелл в нескольких шагах позади. Свет от лестничного окна косо падал на темное и массивное лицо Мэтью Слайта.

— Тебе больше не надо работать на сыроварне. Ты должна готовиться к свадьбе.

— Да, папа.

— Тебе нужно ознакомиться с домашними расходами, — он нахмурился. — И теперь ты можешь гулять до деревни с братом Скэммеллом.

Она стояла, низко склонив голову.

— Да, папа.

— Этим утром ты пойдешь с ним на прогулку. Я дам тебе письмо, которое ты передашь брату Херви.

Они шли по рощице полной купыря и крестовника, удаляясь от Уирлатонн Холла вниз по склону, где росли таволга и луговой салат. По другую сторону реки, где берег поднимался к буковым деревьям, Смолевка увидела розово — красное сияние цветущих смолевок. При виде них она чуть не расплакалась. Теперь она навечно Доркас, мать детей Сэмюэла Скэммелла. Ей стало интересно, сможет ли она любить детей, у которых будут такие же мясистые губы, такие же глупые лица и такие же зияющие ноздри.

Шагая по камням, пересекающим речку у брода, Скэммелл протянул ей руку.

— Можно мне помочь вам?

— Я могу справиться сама, мистер Скэммелл.

— Сэмюэл, моя дорогая, называйте меня Сэмюэл.

Прозрачная вода быстро бежала между камней, устремляясь на север, она взглянула вверх по течению и увидела темное очертание рыбы. Место было то самое, где она плавала. Она почти пожалела, что не утонула, чтобы её тело, покачиваясь над длинными водорослями белым и голым трупом, плыло к замку Лазен.

Дорога поворачивала на юг, пересекая конец высокой живой изгороди. Это был уже другой жаркий день с белыми далеко на западе облаками, и длинные юбки Смолевки заметали следы на пыльной дороге.

Скэммелл шёл тяжело, наклоняясь вперёд при каждом шаге.

— Я хочу, чтобы ты знала, моя дорогая, что ты сделала меня очень счастливым мужчиной.

— Так вы просили в молитвах, мистер Скэммелл.

— Очень счастливым мужчиной. И теперь моё намерение, чтобы счастливы были мы.

Она ничего не ответила. Слева краснело маками пшеничное поле, и она невидящим взглядом неотрывно смотрела на них. Она знала, что это произойдет, что отец выдаст её замуж за того, кого выберёт сам, и удивлялась, что он ждал так долго. Он говорил, что будет ждать, пока она не проявит в себе признаки искупительной милости Христа, но не думала, что это единственная причина. Наследником Мэтью Слайта был Эбенизер, но никто не был уверен, что Эбенизер выживет. Он вечно был слабым, болезненным и хромым, и она понимала, что, скорее всего, наследником Уирлаттон Холла станет мужчина, которого выберёт отец ей в мужья. Она полагала, что Мэтью Слайту требовалось время, чтобы подыскать верного благочестивого торговца.

Скэммелл прочистил горло.

— Замечательный день, моя дорогая. Правда и ещё раз правда.

— Да.

Она всегда знала, что это случится, что её детство сменит замужество и рождение детей, так почему, думала она, от этой перспективы ей так печально и страшно? Кроме её собственных хрупких грез у неё не было никакой альтернативы, но откуда эта внезапная скорбь по судьбе, которую она так долго ждала? Она взглянула на Скэммелла, спровоцировав у него нервную улыбку, и не могла поверить, что выйдет за него замуж. Она отогнала эту мысль. Её ощущение отличия, основание её видений, предало её. Она не была ни особенной, ни иной, просто дочерью, которую надо выдать замуж.

В конце изгороди, где дорога сворачивала на север, было затенённое место с поваленным стволом под огромными буками, полным старых опавших листьев, поскольку буковые листья разлагались медленно. Скэммелл завернул в тень.

— Можем мы передохнуть, моя дорогая?