Высокочтимые попрошайки - [2]
— Если б вы сказали, что вам было не так уж покойно, в завтрашнем же номере моей газеты я обратил бы внимание общества на этот факт, — проговорил редактор, ускоряя шаги.
— Благодарствую.
— Скажите мне, пожалуйста, сколько вам лет?
— Сорок.
— Вы, если не ошибаюсь, купец?
— Да… Но коли хочешь паспорт мне выправить, так не хлопочи: у меня один уже есть.
— Вы меня не поняли… В завтрашнем номере моей газеты я извещу читающую публику, что вчера в нашу столицу прибыл достоуважаемый Абисогом-ага, который известен нашим соотечественникам не только как коммерсант… именитый купец, но и как… языковед. Турецкий язык вы, конечно, знаете?
— Не суть важно, всё равно я должен написать, что вы и языковед, и вообще отозваться о вас с похвалой.
— В своей газете ты пишешь про всех, кто приезжает в Константинополь?
— Да, почти про всех, если дело идёт о почтенных соотечественниках.
— А про тех, кто уезжает из Константинополя, пишешь?
— Да, но опять-таки, если это почтенные люди.
— Очень хорошо! Напиши тогда и про меня, я тоже из почтенных. Являюсь в нашем городе хозяином земель, поместий, быков, коров… Не забудь написать и это… — сказал он с таким видом, будто был уверен, что обнародование этих сведений принесло бы ему немалую выгоду.
— Уж не беспокойтесь, извольте, я напишу и об этом… следуя велению справедливости и совести.
— Имею ещё и двух-трёх слуг. Можешь сказать и про них несколько слов где-нибудь в конце своей газеты?
— Почему бы и нет?
— Имею ещё и золотые часы с цепочкой, я их спрятал, чтоб на пароходе не стянул кто. Про эти часы тоже надо сказать? — полюбопытствовал Абисогом-ага, уже забывший о своих сундуках.
— Да нет, не стоит.
— Согласен, но всё остальное пропечатай-ка в газете на самом видном месте.
— Я так и думаю поступить.
— Большими буквами пропечатай.
— Уж будьте уверены — самыми крупными.
— А ежели приехал или уехал бедный человек, о нём ведь не пишете, правда?
— Ни в коем случае! Имена неимущих нами никогда не упоминаются.
— Значит, получается, что вы каждый день приходите на это место, разговариваете здесь с приезжающими, и уезжающими богачами и потом печатаете их имена, чтобы все жители Константинополя знали, кто из богачей приехал или уехал… Это хорошо. Стало, и я завтра вечером увижу своё имя в твоей газете, да?
— Да, конечно. Теперь дайте-ка мне ваш адресок, я пришлю вам с курьером завтрашний номер.
— Пера, улица Цветов, нумер 2.
— Прекрасно, — сказал редактор и, вынув из кармана лист бумаги, вписал имя Абисогома-аги в какой-то список.
— Пришли мне газету утром, хочу пораньше прочитать своё имя и всё остальное…
— Пришлю вечером, моя газета выходит к концу дня.
— Как бы ты меня обрадовал, если б завтра твоя газета вышла утром. Но не беда, лишь бы моё имя вы напечатали большими буквами.
— Слово своё сдержу, завтра вечером непременно пришлю вам газету, вместе с квитанцией.
— С квитанцией?.. Но ты же сказал, что с курьером. Кто эта квитанция?
— Квитанция — всего лишь бумага, на которой мною будет написано: получил от досточтимого Абисогома-аги годовую подписную цену… полтора, да, итого полтора золотых… И эта бумага даст вам право целый год получать мою газету.
— Весь год будете печатать моё имя и всё остальное?
— Нет, вы просто станете подписчиком моей газеты, уплатив полтора золотых.
— Полтора — не много ли, а? Три четверти было бы как раз.
— Мы, редакторы, смею заметить, о цене не торгуемся.
— Ну хорошо, пришли мне свою газету и свою бумагу, поладим…
— Однако вы же не думаете, что я поспешил встретить вас здесь из-за этой бумаги? О, нет! Это было бы слишком мелко с моей стороны. Просто я счёл долгом выразить тем самым своё дружеское расположение.
— Известно.
— Неужели вам может вдруг показаться, что этот человек, то есть я, пожелал увидеть вас лишь для того, чтобы выговорить себе полтора золотых?
— Не может, нет.
— Между тем, как это ни прискорбно, есть нищенствующие редактора, которые, с целью ограбления состоятельных новоприезжих, встречают здесь чуть ли не все пароходы… Я этого себе не позволяю… Я хочу жить, как подобает почтенному человеку.
— Понимаю — хочешь жить, как подобает почтенному человеку.
— И о вашем со мною свидании, пожалуйста, никому не рассказывайте, поскольку водятся-таки среди нас жалкие субъекты, своего рода мошенники, которые пишут всякие там дурацкие жизнеописания и в них перемывают мне косточки.
— Понимаю — перемывают тебе косточки.
— Возьмём хотя бы сегодняшний случай. Я счёл необходимым прийти и поздравить вас с приездом, пришёл и поздравил, мы разговорились, и я обещал обнародовать ваше имя в моей газете, вы же, будучи здравомыслящим соотечественником, стали одним из моих подписчиков… Скажите мне на милость, разве я вас принудил подписаться?
— Да нет.
— Наставил на вас револьвер?
— Да нет, зачем же?
— Грозил вам ножом?
— Нет, нет. Но неужели бывает и так, что, когда подписывают кого, револьвером грозятся, ножом пырнуть норовят?
— Вы меня не поняли, прошу прощения. Я хочу сказать только что вы по собственной воле подписались на мою газету.
— Да, да.
— И что при данных обстоятельствах я не сделал ничего дурного. Напротив, я поступил великодушно, обещав…
Художник, доживший до преклонных лет, встречает молодую женщину, очень похожую на его мать. Сам герой никогда не знал собственной матери. Она бросила его еще младенцем, в роддоме, но при этом оставила при нем свою фотографию, которую он хранил всю жизнь. И вот спустя много лет он встречает женщину, как две капли воды похожую на ту, что на фотографии. Между ними возникают непростые отношения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.
В формальном плане Вальчак пользуется театральной условностью, вводя символические фигуры и ожившие предметы, как, например, в пьесе «Шахта». Герой пьесы — шахтерский город Валбжих, олицетворяемый неким шатающимся по улицам типом по имени Валек.