Вышли в жизнь романтики - [35]

Шрифт
Интервал

— Давай рубашку выстираем… завтра же вечер. Брюки у тебя пузырем.

— Танцевать не собираюсь. — Он не хотел показать, что обласкан ее вниманием, и старался выдержать деловой тон. — Слушай, культсектор, — обратился он к Юле, — не сорвется у нас завтра? Ты с инженерами договорилась?

— Обещали, что придут, — ответила Юля.

— Но ты предупреди, чтобы только без цифр и прочей скучищи!

* * *

…Вечер задумали провести бел длинных лекций и докладов. Пусть старшие товарищи — опытные строители — придут и просто расскажут, какие здания, сооружения довелось им построить за свою жизнь, на каких стройках они побывали. А потом можно и повеселиться.

Юля взялась за подготовку вечера без энтузиазма. Мысли были заняты другим, она все еще не оправилась от душевного потрясения после разрыва с Игорем.

Но веселая суета подготовки все же захватила и ее. Летучая почта. Танцы с призами. Первое выступление своего, поселкового, духового оркестра.

Манка с Костиком из плотницкой бригады придумали некий «гвоздь программы». Держали «гвоздь» в секрете: даже Юля не знала, что готовится в комнатке за клубной сценой.

Мастер Тамара Георгиевна не только обещала прийти и рассказать о себе, но и притащить на молодежный вечер мужа. «Только он у меня не романтик, учтите», — прибавила она с улыбкой. Юля узнала, что в этой молодой семье есть дочь, зовут ее Катя. Дочка еще на Урале, с матерью Тамары Георгиевны. К празднику семье обещают квартиру из двух комнат в новом щитовом доме, тогда мать привезет Катю. «Родилась она у нас в Москве, ходить начала в Магнитогорске, а в школу пойдет здесь, в Заполярье, — вот какая путешественница от роду шести лет».

Не удалось Юле договориться толком с главным инженером стройки Львом Аркадьевичем.

— По какому вопросу? — остановила ее Руфа, секретарша Льва Аркадьевича, сидевшая в приемной за столиком с машинкой.

Какая официальность! Будто и не узнает Юлию. Важничает…

Что-то новое было во всем облике Руфы: надменность красивого лица с вызывающе ярко подмалеванными губами, сытая неторопливость движений. С усмешкой окинула она Юлю и ее спецовку с белыми пятнами от раствора, и резиновые сапоги с подвернутыми краями слишком высоких голенищ. Говорят, Руфа стала женой Померанца, человека женатого. Неужели этим и гордится?

— Сейчас Лев Аркадьевич занят, подождите! — Наманикюренные пальчики забегали по клавиатуре машинки.

— Вы все-таки доложите, — с достоинством сказала Юля. — Это ваша обязанность!

Юля но испытывала к Руфе ненависти — скорее, презрение.

Видимо, Руфе совершенно безразлично, что там за вечер готовят комсомольцы. Услышав звонок, Руфа дрессированно вскочила и прошла в кабинет, оставив Юлю дожидаться у обитой толстой клеенкой двери.

— Лев Аркадьевич сказал, что если не будет занят, то придет на ваше… э-э… мероприятие, — церемонно объявила Руфа, выходя из кабинета.

* * *

— А музыка буает?.. Одинцов приедет?.. Сколько билетов на бригаду?.. Буфет будет? — С этих и подобных им вопросов начался у Юли хлопотливый день. И в общежитии, и на участке, и в столовой — всюду интересовались вечером, о котором оповещала афиша у входа в клуб.

Удачно получилось, подумала Юля, что сегодня двадцатое октября. Ей исполнилось восемнадцать лет… Хорошо, что она будет в клубе, а то бы сидела и кисла. Когда-то, в такой же октябрьский день. Игорь приходил поздравлять, подарил «Избранное» Маяковского, а сейчас и не вспомнил про Юлину дату. Наверно, и к Маяковскому поостыл.

За два часа до начала Юля была уже в клубе и по-хозяйски проверяла, все ли в порядке.

Нелли, принарядившаяся, — шелковая кофточка и юбка-клеш, а талия перехвачена широким черным лакированным поясом, — вырезала из картона номерки для «летучей почты».

Майка и Костик с заговорщическим видом проносились через зал в комнату за сценой.

Стол со сцены перенесли на середину зала, а вокруг несколькими рядами расставили скамейки и стулья.

— Так будет проще, без официальности, — одобрил Зюзин.

— Как оркестр? — побеспокоилась Юля.

— Сыграем с вариациями. Вчера до ночи репетировали.

* * *

Еще не было и начала восьмого, когда все места вокруг стола были уже заняты.

В жаркой тишине, как бы впитавшей в себя доверчивое ожидание чего-то необычного и удивительного, первое слово взял главный инженер.

Грузный мужчина в бриджах и френче щелкнул замком портфеля. Крупные руки извлекли из портфеля целую стопку бумаг. Попросив налить себе стакан воды, Лев Аркадьевич внушительно начал:

— Коллектив строителей Северостроя, успешно выполняя программу, развивая творческую мысль рационализаторов, на основе социалистического соревнования и всемерного внедрения новой техники…

Юля поймала на себе хмуро-вопросительный взгляд Зюзина. «Все пропало», — подумала она. Руфиному шефу между тем явно доставляло удовольствие звучание собственного голоса. Он монотонно прочитывал машинописные страницы.

Наконец отлегло от сердца: к столу пробирался Одинцов.

Юля даже не заметила, когда начальник строительства вошел в клуб. Наверно, сидел вон там в тени, сзади, где смутно виднеются фигуры Прохора Семеновича и других коммунистов стройки.

— …И не так уж у нас все блестяще, особенно с механизацией, — послышался голос Одинцова. — Ты уж меня извини, Лев Аркадьевич!


Рекомендуем почитать
Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.