Вышка - [24]
Сидящий рядом повернул ко мне лицо, спросил неожиданно:
— Лауров, тебя как по имени?
— Зинур. А тебя?
— Андреем…
Он из Волгограда — земляк почти… Женат. Жена сына родила за две недели до повестки. Жаль, второго не успел, а то бы через полгода домой…
— Только никому, ладно? А у тебя… невеста, да?
— Что? А, да.
— …строиться возле автобуса! Навстречу летит лиловый в сумерках снег, скрипит под множеством сапог… И — бьет в глаза необъятный свет.
В брызжущем издали свете переливаются громадные белые колонны, они уходят куда-то в черную высь, посверкивая инеем… А между ними… между ними текут и текут пестрые волны. Это люди. И даже не видно отдельных людей, а просто болят глаза от колыханья ярких пятен, и глаза не вмещают все это, и только вспыхивает в них остро и неясно…
— На месте… стой!
Бух-бух. Колонна остановилась у подножия каменной колонны.
— Вольно. Перекурить на месте.
Разом зашумело вокруг:
— Колек, покурим?.. Дай сигарету, братан! Пошел ты… — Тут и там завспыхивали огоньки, проткнули сумерки и закачались в них багровые точки.
— Держи, оставишь.
Это Андрей протянул мне сигарету.
Пришел Вайсбард — и полетели на снег огоньки, закрылись сапогами. Колонна двинулась ко входу, где золотились старинные с завитушками фонари.
В фойе калейдоскоп был еще ярче — люди скинули шубы и пальто. Женщины… Женщины несли пышные прически, все так блестели, переливались, они проносили свои светящиеся глаза и яркие улыбки, улыбки, улыбки… Мужчины, обтянутые костюмами, вышагивали рядом неторопливо и уверенно, они держали этих женщин под руку и, слегка поворачивая головы, поглядывали по сторонам.
Мы стояли в стороне. Ждали, когда все пройдут в зал. Вайсбард сказал, что билеты у нас на свободные места.
Я цеплялся глазами за проплывающих так близко женщин, втягивал изо всех сил оставляемый ими аромат… Глазами чувствовал их гибкие и гладкие тела, которые так и пробивались сквозь зыбкие платья… Покосился на остальных — все тоже смотрели. Одни смотрели молча и тяжело, другие толкали локтями друг дружку, смеясь, что-то говорили.
Наконец последняя пара исчезла в малиновом огне портьер, и в опустевшем фойе раздался голос замполита:
— Попрошу входить без суеты и гама. Во время спектакля соблюдать полную тишину, до моей команды зал не покидать.
Я утонул в огромности зала, мерном гуле голосов и шевелении голов вокруг. Хотелось, чтобы люстра скорей погасла…
— Перерыв, слышь! Перерыв, говорю! На меня смотрели скошенные с желтинкой глаза Андрея. Он тормошил меня за плечо:
— Пошли скорей в буфет, рубль есть!..
— Есть мани-мани? — остановил нас у входа рябой ефрейтор в шапке, надвинутой на глаза.
— Нет, — торопливо отвечал Андрей и, не мигая, смотрел ему в глаза.
— Точно нет?
— Да нет, откуда?..
— А если поискать?
— Честное слово!
Ефрейтор показал спину — пошел к стоящим у выхода на улицу Мореву и еще двум, кажется, это были те, что тогда ночью в умывальнике… Они о чем-то переговаривались.
— Я сейчас стану в очередь, — говорил Андрей, оглядываясь по сторонам, — а ты у входа стой. Если этот Дягилев пойдет в буфет, предупредишь…
В буфете стоял ровный — не как в обычной пивной — гул. Стоя у белых столиков, мужчины и женщины потягивали пиво из тонких высоких стаканов, мохнатая пена нависла над краями полных стаканов, а в пустых дрожали прозрачные перепонки. Некоторые пили коньяк; шуршала шоколадная обертка, поблескивала в руках.
Возле входа стояли двое. Один, в вельветовом костюме и с выпуклой бородкой, все держал крохотную рюмку у шевелящегося рта — говорил другому, лысому и с пышными усами:
— Нет, нет, нет! Вы со мной не спорьте, именно в этом месте весь спектакль как бы распадается на куски. Пшик и нет!
Лысый жевал шоколад, кивал, а сам усмехался.
Наконец из толпы вынырнул Андрей — в одной руке он держал тарелку с пирожным, а в другой бутылку сока.
Мы протиснулись в самый дальний угол, в гущу крутоплечих пиджаков и пахучих волос. В это время резанул звонок.
Толпа редела, унося гул. Мы кинулись из буфета, на бегу вытирая губы.
Во втором действии музыка и фигуры на сцене начали в мерно гудящей круговерти то удаляться, то лететь прямо в глаза. Андрей толкал в бок, показывал глазами на глядящих в нашу сторону дембелей…
Потом я покосился на него и увидел, как со слепленными глазами он клонится вперед…
…Автобус выскочил из огней города и покатил по дробной от мороза дороге. Вайсбард ехал в другом… Кругом блестели глаза, гогот и крики взрывались со всех сторон:
— Ух, как она поглядела! Ты ж видал, видал же…
— Глаза — во! Ж… вот такая! Вот бы я ей…
— А Вайсбард раз меня за рукав, по карманам хлоп-хлоп — ни хрена!
— Адрес дала! Возле Птичьего рынка… Кто-то гудел, завывая на одной ноте:
— Домой когда-а-а?!
В черном окне мелькнули далекие огоньки — полк. Далеко еще.
А за стеклянной перегородкой пела Пугачева:
Наконец приехали. Парадки с плеч, в хэбэ построились возле коек. Дежурный торопливо читал список вечерней поверки. Вайсбард, заложив руки за спину и прикрыв глаза, слушал. Когда прозвучало последнее «я», он не спеша вышел на середину.
— Ну что ж, вижу, отдохнули вы хорошо. Кое-кто даже слишком хорошо. Но… — Вайсбард поднял руку, вперил в потолок палец. — К сожалению, невозможно сделать так, чтобы всем без исключения было хорошо. Легче всем сделать плохо. — Ну что еще такое? Глаза уже сами собой закрываются, голос замполита доносится рывками. — Морев, Дягилев, Магомедов, Яровой, выйти из строя.
На улицах Каракаса, в Венесуэле, царит все больший хаос. На площадях «самого опасного города мира» гремят протесты, слезоточивый газ распыляют у правительственных зданий, а цены на товары первой необходимости безбожно растут. Некогда успешный по местным меркам сотрудник издательства Аделаида Фалькон теряет в этой анархии близких, а ее квартиру занимают мародеры, маскирующиеся под революционеров. Аделаида знает, что и ее жизнь в опасности. «В Каракасе наступит ночь» – леденящее душу напоминание о том, как быстро мир, который мы знаем, может рухнуть.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?
Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.