Вышка - [24]
Сидящий рядом повернул ко мне лицо, спросил неожиданно:
— Лауров, тебя как по имени?
— Зинур. А тебя?
— Андреем…
Он из Волгограда — земляк почти… Женат. Жена сына родила за две недели до повестки. Жаль, второго не успел, а то бы через полгода домой…
— Только никому, ладно? А у тебя… невеста, да?
— Что? А, да.
— …строиться возле автобуса! Навстречу летит лиловый в сумерках снег, скрипит под множеством сапог… И — бьет в глаза необъятный свет.
В брызжущем издали свете переливаются громадные белые колонны, они уходят куда-то в черную высь, посверкивая инеем… А между ними… между ними текут и текут пестрые волны. Это люди. И даже не видно отдельных людей, а просто болят глаза от колыханья ярких пятен, и глаза не вмещают все это, и только вспыхивает в них остро и неясно…
— На месте… стой!
Бух-бух. Колонна остановилась у подножия каменной колонны.
— Вольно. Перекурить на месте.
Разом зашумело вокруг:
— Колек, покурим?.. Дай сигарету, братан! Пошел ты… — Тут и там завспыхивали огоньки, проткнули сумерки и закачались в них багровые точки.
— Держи, оставишь.
Это Андрей протянул мне сигарету.
Пришел Вайсбард — и полетели на снег огоньки, закрылись сапогами. Колонна двинулась ко входу, где золотились старинные с завитушками фонари.
В фойе калейдоскоп был еще ярче — люди скинули шубы и пальто. Женщины… Женщины несли пышные прически, все так блестели, переливались, они проносили свои светящиеся глаза и яркие улыбки, улыбки, улыбки… Мужчины, обтянутые костюмами, вышагивали рядом неторопливо и уверенно, они держали этих женщин под руку и, слегка поворачивая головы, поглядывали по сторонам.
Мы стояли в стороне. Ждали, когда все пройдут в зал. Вайсбард сказал, что билеты у нас на свободные места.
Я цеплялся глазами за проплывающих так близко женщин, втягивал изо всех сил оставляемый ими аромат… Глазами чувствовал их гибкие и гладкие тела, которые так и пробивались сквозь зыбкие платья… Покосился на остальных — все тоже смотрели. Одни смотрели молча и тяжело, другие толкали локтями друг дружку, смеясь, что-то говорили.
Наконец последняя пара исчезла в малиновом огне портьер, и в опустевшем фойе раздался голос замполита:
— Попрошу входить без суеты и гама. Во время спектакля соблюдать полную тишину, до моей команды зал не покидать.
Я утонул в огромности зала, мерном гуле голосов и шевелении голов вокруг. Хотелось, чтобы люстра скорей погасла…
— Перерыв, слышь! Перерыв, говорю! На меня смотрели скошенные с желтинкой глаза Андрея. Он тормошил меня за плечо:
— Пошли скорей в буфет, рубль есть!..
— Есть мани-мани? — остановил нас у входа рябой ефрейтор в шапке, надвинутой на глаза.
— Нет, — торопливо отвечал Андрей и, не мигая, смотрел ему в глаза.
— Точно нет?
— Да нет, откуда?..
— А если поискать?
— Честное слово!
Ефрейтор показал спину — пошел к стоящим у выхода на улицу Мореву и еще двум, кажется, это были те, что тогда ночью в умывальнике… Они о чем-то переговаривались.
— Я сейчас стану в очередь, — говорил Андрей, оглядываясь по сторонам, — а ты у входа стой. Если этот Дягилев пойдет в буфет, предупредишь…
В буфете стоял ровный — не как в обычной пивной — гул. Стоя у белых столиков, мужчины и женщины потягивали пиво из тонких высоких стаканов, мохнатая пена нависла над краями полных стаканов, а в пустых дрожали прозрачные перепонки. Некоторые пили коньяк; шуршала шоколадная обертка, поблескивала в руках.
Возле входа стояли двое. Один, в вельветовом костюме и с выпуклой бородкой, все держал крохотную рюмку у шевелящегося рта — говорил другому, лысому и с пышными усами:
— Нет, нет, нет! Вы со мной не спорьте, именно в этом месте весь спектакль как бы распадается на куски. Пшик и нет!
Лысый жевал шоколад, кивал, а сам усмехался.
Наконец из толпы вынырнул Андрей — в одной руке он держал тарелку с пирожным, а в другой бутылку сока.
Мы протиснулись в самый дальний угол, в гущу крутоплечих пиджаков и пахучих волос. В это время резанул звонок.
Толпа редела, унося гул. Мы кинулись из буфета, на бегу вытирая губы.
Во втором действии музыка и фигуры на сцене начали в мерно гудящей круговерти то удаляться, то лететь прямо в глаза. Андрей толкал в бок, показывал глазами на глядящих в нашу сторону дембелей…
Потом я покосился на него и увидел, как со слепленными глазами он клонится вперед…
…Автобус выскочил из огней города и покатил по дробной от мороза дороге. Вайсбард ехал в другом… Кругом блестели глаза, гогот и крики взрывались со всех сторон:
— Ух, как она поглядела! Ты ж видал, видал же…
— Глаза — во! Ж… вот такая! Вот бы я ей…
— А Вайсбард раз меня за рукав, по карманам хлоп-хлоп — ни хрена!
— Адрес дала! Возле Птичьего рынка… Кто-то гудел, завывая на одной ноте:
— Домой когда-а-а?!
В черном окне мелькнули далекие огоньки — полк. Далеко еще.
А за стеклянной перегородкой пела Пугачева:
Наконец приехали. Парадки с плеч, в хэбэ построились возле коек. Дежурный торопливо читал список вечерней поверки. Вайсбард, заложив руки за спину и прикрыв глаза, слушал. Когда прозвучало последнее «я», он не спеша вышел на середину.
— Ну что ж, вижу, отдохнули вы хорошо. Кое-кто даже слишком хорошо. Но… — Вайсбард поднял руку, вперил в потолок палец. — К сожалению, невозможно сделать так, чтобы всем без исключения было хорошо. Легче всем сделать плохо. — Ну что еще такое? Глаза уже сами собой закрываются, голос замполита доносится рывками. — Морев, Дягилев, Магомедов, Яровой, выйти из строя.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
«Женщина с прошлым» и муж, внешне готовый ВСЕ ПРОСТИТЬ, но в реальности МЕДЛЕННО СХОДЯЩИЙ С УМА от ревности…Габриэле д'Аннунцио делал из этого мелодрамы.Уильям Фолкнер — ШЕДЕВРЫ трагедии.А под острым, насмешливым пером Джулиана Барнса это превращается в злой и озорной ЧЕРНЫЙ ЮМОР!Ревность устарела?Ревность отдает патологией?Такова НОВАЯ МОРАЛЬ!Или — НЕТ?..
Шестеро друзей — сотрудники колл-центра крупной компании.Обычные парни и девушки современной Индии — страны, где традиции прошлого самым причудливым образом смешиваются с реалиями XXI века.Обычное ночное дежурство — унылое, нескончаемое.Но в эту ночь произойдет что-то невероятное…Раздастся звонок, который раз и навсегда изменит судьбы всех шестерых героев и превратит их скучную жизнь в необыкновенное приключение.Кто же позвонит?И что он скажет?..
Перед вами настоящая человеческая драма, драма потери иллюзий, убеждений, казалось, столь ясных жизненных целей. Книга написана в жанре внутреннего репортажа, основанного на реальных событиях, повествование о том, как реальный персонаж, профессиональный журналист, вместе с семьей пытался эмигрировать из России, и что из этого получилось…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.