Вышивка по ворованной ткани - [16]

– Это кино, беби! В нём должно быть немного вымысла ради правдоподобия.

– Боязно так сидеть, кажется, выпадешь вниз, – призналась она.

– Потому что внутри должен быть огонь, – бросил он. – Этим артистка и отличается от массажистки!

Валя не успела понять, когда его тон из шутливо-ласкового превратился в раздражённо-командный. Думала, это субординация, ведь Лошадин настолько старше её. Старалась ещё лучше готовить, стирать и гладить, но он этого не замечал. Да и ситуация с фильмом про Алтайские горы повисла в воздухе.

Лошадин всё больше и больше раздражался, всё чаще ездил выпивать в Дом кино один, и Валя волновалась, что, сев за руль, он попадёт в аварию. Однажды после возвращения Лошадина с очередной попойки в Доме кино Валя стояла под душем и почувствовала, как у неё горят щёки. Бабушка говорила, щёки горят к слезам.

Валя на цыпочках вышла из ванной, чтобы неслышно добраться до постели и весело броситься в объятия Лошадина, но застыла от тона его нетрезвого голоса в телефонную трубку.

– Нет, старик, я сломался. Это неподнятая целина! Может, она к сорока годам и станет бабой, но я тогда буду лежать не на ней, а на Новодевичьем кладбище. Я тоже не верил во фригидных! Какое снимать? Она тяжёлая, как Царь-колокол! Как выпереть, пока не придумал, она ж строит из себя бесплатную домработницу, жду случая, чтоб прицепиться… Завтра к Игорю не могу, у Надьки до утра зависну. Надька заводная, её рогоносца в Мурманск послали. Решил взять её на главную роль!

Внутри у Вали задрожало и всхлипнуло детское «как же так?», как в минуты, когда пьяный отец начинал крушить комнату. Казалось, из-под неё выдернули пол, и она летит в глубокую чёрную бездну. Валя чувствовала, что не оправдывает ожиданий Лошадина в постели, но не знала, как об этом спросить.

Значит, всё это время он изменял ей со старой развязной Надеждой Куклиной. Куклиной, которая хрипло хохотала, ярко красилась, не вынимала сигареты изо рта и прижималась к мужикам так, что их спутницы чувствовали себя оскорбленными. Куклиной, которая была замужем за важным военным, много снималась в эпизодах и претендовала на Валино место в предстоящем фильме.

Валю трясло, когда Куклина подмигивала Лошадину, когда подсаживаясь за столик в Доме кино, бесцеремонно съедала что-то его вилкой с его тарелки. А проходя мимо, обдавала запахом пота, смешанного с духами «Красная Москва». Подражая, Валя как-то облилась ландышевыми духами.

– Беби, почему от тебя пахнет банным мылом? – поморщился Лошадин.

– Это духи, – потупилась Валя.

– Духи бывают или дорогими, или лишними. У тебя двадцать минут, чтобы принять душ. Я не могу идти с девушкой, пахнущей, как доярка.

– От Куклиной вообще пахнет «Красной Москвой»! – парировала Валя. – Как от старухи!

– «Красная Москва» – это переименованный аромат, созданный для императрицы Марии Фёдоровны к 300-летию дома Романовых! Если за двадцать минут не вымоешься, иду один.

И теперь, подслушав самое страшное, Валя вернулась к огромному зеркалу в ванной, и слёзы поползли с персиковых щёк, пытаясь добраться до нежных сосков и прочего великолепия её свежей плоти, отвергнутой старым Лошадиным из-за загадочного изъяна.

Она поняла, что ни в каком кино он её не снимет и не возьмёт замуж. Что надо быть гордой и уйти… но куда? Вернуться к матери – позор, да и денег на билет одолжить не у кого. Прошлая работа исключена. Девчонки в поликлинике намекали на подобный финал, и нельзя доставлять им такое удовольствие.

Показаться на глаза Соломкиным невозможно. И поделом ей, ведь Лошадин попользовался ей так же, как она попользовалась Юриком. Но Валя бы не выжила, если б не умела отделять эмоциональное от рационального. Она знала, что будет плакать ночами по Лошадину, но отодвинула это «на потом».

Как говорила бабушка, коли ты спроста, и я спроста, коли ты с хитрости, так и я с хитрости. Валя решила переиграть Лошадина и, взяв себя в руки, отправилась из ванной в постель под его дежурные торопливые поцелуи. А про себя думала: «Сволочи! Какие же вы тут все сволочи! Точно такие же, как там дома!»

И имела в виду всю стилистику киносреды, в которую входили постоянные приставания старых похотливых котов. Из тех, кого в газетах называют живой легендой, а они, сидя рядом за столом, засовывают тебе под скатертью руку в трусы.

Первый раз Валя чуть не хлопнулась от ужаса в обморок, выскочила вон, стояла у дверей ресторана Дома кино, пока Лошадин не пошёл искать её. А на объяснение пожал плечами: «Что я могу сделать? Классик…»

Домкиношные коты даже здоровались с ней, облапав при Лошадине. Писали при нём свои телефончики на салфетке и шептали в Валино краснеющее ушко: «Позвони, дурочка, получишь эпизод!» И Валя брезгливо выбрасывала эти салфетки.

Пока Лошадин отсыпался у Куклиной, подавленная Валя собирала вещи и бродила по квартире, которую столько раз вылизывала. Собственно, и вещей у неё не было, купленная Лошадиным зубная щётка, две кофточки, юбка, куртка и чуть-чуть косметики.

Но тут раздался звонок, и на пороге нарисовался артист Кирилл Лебедев. Консьержка, каждый раз мрачно зыркающая на Валю, пустила его без вопросов, потому что тридцатилетний красавец Лебедев сыграл нескольких богатырей в популярных фильмах-сказках, и женщины всех возрастов были от него без ума.