Вышел месяц из тумана - [19]

– Понедельник.

– Да, верно. И вы хотите знать, кто был этот человек. Так ведь?

– Это могло бы нам помочь.

– Я очень хочу вам помочь. Вы о-очень обаятельный мужчина. Так вот, того человека звали Грегори Джетт.

– Премного благодарен. Раз уж вы хотите нам помочь…

Тут она положила трубку.

6

Я сделал тоже самое и повернулся к Вульфу. Тот бросил трубку и воскликнул:

– Чертова кукла!

– Вот именно, сэр.

– Похоже, она ждала, что мы будем долго ее обхаживать. А может, так и надо было действовать?

– Может быть, сэр. Или сразу ее застрелить.

– Не очень-то приятная альтернатива. – Вульф встал и обратился к посетителям: – Джентльмены, вынужден просить у вас прощения. Арчи, выйдем на минутку.

Он первым проследовал в коридор, я – за ним. Повернув налево, он резко толкнул кухонную дверь. Нашему взору предстал Фриц, стоявший у большого стола и резво орудовавший ножом, нарезая огурец. Дверь за нами захлопнулась.

Вульф повернулся ко мне лицом.

– Та-ак. Ну, ты ее видел, говорил с ней, так что более или менее ее знаешь. Что скажешь?

– Придется говорить наугад. Все равно, что монетку подбрасывать. Вы же видели Джетта и говорили с ним. Может, она просто хотела выяснить, знаем ли мы уже, кто был с нею в кафе. Если так, она могла указать нам нужного человека, а могла и специально назвать другого. А может, она просто решила выдать Джетта, не сомневаясь, что он убийца, – либо из абстрактной любви к справедливости, либо в страхе, что Джетт расколется и для нее запахнет жареным. Последнее более правдоподобно. Если же убийца не Джетт, а Эдей или Хейдекер, она просто дурит нам голову – кто знает, вдруг у нее зуб на Джетта после того разговора год назад? Даже если ее уловка не поможет и мы выясним, что виновен Эдей или Хейдекер, – что ж, в конце концов, признание по телефону – это не показание под присягой в суде. Она потом может отказаться от своих слов. Еще она могла бы…

– Ладно, хватит. Ты можешь предложить что-нибудь новое?

– Нет, сэр. Говорил я вам, она та еще штучка.

Шеф то ли хмыкнул, то ли хрюкнул и потянулся за кусочком огурца. Тщательно его прожевав и затем проглотив, он спросил Фрица:

– Какой сорт? «Эбенезер»?

– Нет, «Элита», – ответил повар.

Вульф повернулся ко мне:

– В любом случае она вскрыла нарыв. Даже если она просто пытается нам спутать карты, мы не можем позволить игнорировать очевидность того, что она недавно связалась со своим сообщником, кто бы он ни был, или собирается вскоре это сделать.

– Если он сам ей не звонил, у нее вряд ли это получилось. Все трое с самого утра сидели у окружного прокурора.

Шеф кивнул:

– Тогда мы сами все им скажем. Вам придется отречься от своих слов.

– Придется так придется. Мы что-нибудь от этого выиграем?

– Думаю, что нет. Сперва скажем главное, потом посмотрим, что выйдет.

Он открыл дверь, и мы вышли в коридор и услышали доносившийся из кабинета голос – жидкий тенорок Эдея. Но как только мы вошли, воцарилась тишина. Когда я проходил мимо Хейдекера, он вдруг вытянул вперед ногу – надеюсь, не для того, чтобы подставить мне подножку, а просто пытаясь расположиться удобнее в кресле.

Вульф уселся и заговорил:

– Джентльмены, мы с мистером Гудвином решили, что вы заслуживаете доверия, так что будем говорить откровенно. Мне совсем недавно звонила миссис Соррел. То, что она сказала, склонило нас к мнению…

– Вы сказали, миссис Соррел?! – перебил его Хейдекер. И он, и Эдей вытаращили глаза. Джетт, похоже таращить глаза не умел.

– Да, вы не ослышались, Арчи, продолжай.

Я устремил взгляд на Хейдекера.

– Если бы она позвонила на двадцать секунд раньше, – заявил я ему, – мне не пришлось бы отягчать душу враньем. Я действительно настоял на том, чтобы Берта Аарон рассказала мне, зачем сюда пришла. И она рассказала. По ее словам, она случайно увидела одного из вас троих во время тайного свидания с миссис Соррел, возбудившей в суде дело против своего мужа, клиента вашей фирмы. Еще она сказала, что всю неделю это не выходило у нее из головы и в тот самый день, в понедельник, то есть вчера, она около полудня сказала этому человеку, что застала его с миссис Соррел, и попросила объяснить, что это значит. Он ничего объяснить не смог, и она поняла: он предатель. Мистеру Отису она рассказать обо всем этом побоялась, зная, что у него слабое сердце и малейшее волнение может его погубить. Другим двум компаньонам она также ничего не говорила, опасаясь, что они тоже участвуют в сговоре. С этим она и пришла к Ниро Вульфу.

Как оказалось, насчет Джетта я ошибался, потому что он тоже вытаращил глаза. Однако ему первому удалось обрести дар речи.

– Не может быть! – воскликнул он. – Не верю!

– Я тоже, – отозвался Хейдекер.

– И я, – пискнул тенорком Эдей.

– Вы хотите убедить нас, что мисс Аарон пришла к постороннему человеку с историей, которая могла бы повредить репутации нашей фирмы, если бы вышла наружу? – пустился в риторику Хейдекер.

Вульф прореагировал быстро.

– Ну вот что, хватит с меня ваших вопросов, мистер Хейдекер. До сих пор я это терпел, но теперь довольно. Мы с вами не в суде. Здесь вопросы буду задавать я. Что же до искренности мистера Гудвина, он написал заявление в полицию, в котором изложил все известные ему факты. Не такой же он осел, чтобы писать о том, чего не было! К тому же…