Выше звезд и другие истории - [11]

– Да, конечно. Вы же за этим меня позвали.

Он увидел, как Хейбер встал и вышел из-за стола, как большая рука потянулась к его шее, а затем ничего не произошло.

– …Джордж…

Его имя. Кто его зовет? Незнакомый голос. Сухая земля, сухой воздух, шум чужого голоса в ушах. Дневной свет, где, откуда – непонятно. Пути назад нет. Он проснулся.

Полузнакомая комната; полузнакомый здоровяк в огромном красно-коричневом трико на бретельках, с рыжевато-каштановой бородой, белозубой улыбкой и темными, непрозрачными глазами.

– Сон был короткий, но, судя по ЭЭГ, довольно бурный, – сказал низкий голос. – Рассказывайте. Чем быстрее вспомните, тем полнее выйдет.

Превозмогая головокружение, Орр сел на кушетке. А как он на ней оказался?

– Так… Да ничего особенного. Опять лошадь. Вы мне снова давали установку про лошадь?

Хейбер неопределенно мотнул головой и ждал продолжения.

– Снилась конюшня. Эта комната. Сено, ясли, вилы в углу и так далее. На конюшне был конь. Он…

Хейбер молчал и с таким вниманием слушал, что пришлось продолжать.

– Он навалил огромную кучу дерьма. Навоза. Коричневую, дымящуюся. Она чем-то напоминала гору Худ – горб на севере и все прочее. Куча растеклась по всему ковру и как бы приближалась ко мне. Я сказал: «Это не настоящая гора, а только картинка». И кажется, тут начал просыпаться.

Орр поднял глаза и посмотрел за спину доктора. Там красовалось настенное изображение горы Худ.

Умиротворяющая картина в приглушенных, художественно подобранных тонах: серое небо, коричневатая с краснотой гора, на вершине – вкрапления белого, а на переднем плане бесформенная масса деревьев.

Хейбер не смотрел на стену. Своими цепкими непрозрачными глазами он впился в Орра. Когда тот закончил, врач захохотал. Не то чтобы громко или долго, но, пожалуй, несколько возбужденно.

– Идет потихоньку!

– Что?

Орр чувствовал себя по-идиотски. Сидит на диване весь мятый, осоловелый; только что дрых тут беспомощный, наверное, рот открыл, храпел, пока Хейбер давал указания и подсматривал за потайными скачками и выкрутасами его мозга. Им попользовались, вывернули его наизнанку. А чего ради?

Ясно же, что врач не помнит ни о фотографии лошади, ни об их прошлом разговоре. Он всецело существует в новой действительности, и все его воспоминания ведут только к ней. Ничем он помочь не может. Но вот он расхаживает по кабинету и вещает даже громче обычного.

– Итак! Вы: (а) способны видеть сны на заказ, выполняете суггестивные указания и (бэ) прекрасно реагируете на «Усилитель». Следовательно, можем работать быстро и эффективно без наркоза. Я предпочитаю без лекарств. То, на что мозг способен сам по себе, гораздо увлекательнее и сложнее, чем любая реакция на химический стимул. Затем я и придумал «Усилитель» – чтобы мозг мог стимулировать себя сам. Творческие и терапевтические ресурсы мозга, как бодрствующего, так и спящего, практически бесконечны. Надо лишь подобрать ключи ко всем замкам. В тех же снах, например, такая сила, что нам и не снилось!

Он снова расхохотался (эту шуточку он пускал в ход уже не раз). Орр криво усмехнулся: врач попал в самую точку.

– Я убедился, что мы правильно выбрали курс лечения. С вашими снами следует не бороться, а сотрудничать. Вы бросите вызов своему страху и с моей помощью его победите. Джордж, вы боитесь собственного мозга. С таким страхом жить нельзя. И не нужно. Вы даже не представляете, как ваш собственный мозг может вам помочь, как его можно направлять, использовать творчески. Надо только перестать прятаться от своих умственных сил, не подавляйте их – выпустите на свободу. Я вам помогу. Разве вам самому не кажется, что так будет правильно?

– Не знаю, – ответил Орр.

Когда Хейбер заговорил о силах мозга, Орр сперва решил, что доктор намекает на его способность менять мир сновидениями. Но тогда почему прямо не сказал? Зная, как пациент жаждет услышать, что кто-то ему верит, врач, если бы и правда верил, не забыл бы об этом упомянуть по рассеянности.

У Орра внутри все опустилось. Из-за наркотиков и стимуляторов у него начались резкие перепады настроения; он об этом знал и старался держать эмоции под контролем. Но побороть разочарование не мог. До Орра дошло, что он позволил себе робкую надежду. Вчера он был уверен, что доктор заметил, как гора поменялась на лошадь. Его не удивило и не насторожило, что Хейбер, испытав потрясение, и вида не подал. Он, конечно, сразу не решился признаться себе в том, что произошло, принять это как факт. Орр и сам долго не мог окончательно поверить в свои сверхъестественные способности. И все же он позволил себе надеяться, что Хейбер, зная содержание сна, присутствуя при нем, в самом центре событий, заметит перемену, сможет запомнить и подтвердить.

Все зря. Выхода нет. Орр, как был все последние месяцы, так и оставался – в одиночестве. С острым ощущением того, что он сошел с ума и в то же время не сошел с ума. От одного этого можно сойти с ума.

– Нельзя ли, – робко заговорил он, – дать мне постгипнотическое указание не видеть действенных снов? Вы же можете, суггестивно… Я бы отказался от таблеток. Хоть на время.

Хейбер сел за стол, ссутулившись и наклонив вперед голову, как медведь.