Вырванные Cтраницы из Путевого Журнала - [20]

— Вон ту девку, сэр, зовут Сквиджи, и она самое подходящее место для того, чтобы слить ваши сливки ей в рот!

— Сквиджи? — спросил я, озадаченный таким именем.

— Её киска такая тугая, что когда твой «петушок» входит и выходит из нее, — он кивнул, — она издает звук, как будто ты чистишь окно, это точно.

— Как… нерепрезентативно, — предположил я.

— Все наши шлюхи хороши, друг мой, они как китайский фарфор. Ни одного шлёппера среди них.

Любопытство не позволило мне устоять.

— Шлёппера?

— О, парень, ты что, сумасшедший? Девчонку, которую ты трахаешь? Её киска издаёт звук, словно солдаты маршируют в грязи. Шлёп-шлёп-шлёп. Врубаешься?

— Как… величественно…

— Я хочу сказать, что когда одна из наших девушек закончит с тобой, у тебя не останется ни капли спермы в двух шарах, которые Бог поместил в твои штаны.

Этот человек достоин сожаления, — подумал я, нахмурившись. Но прежде чем я успел отказаться, послышались шаги, и из соседнего коридора вышла эктоморфная[13] сутулая фигура. В тот же миг мое зрение было приковано к ней.

Фалды пиджака, галстук-шнурок и белый жилет, казалось, кричали на меня, как и худое лицо с прикрытыми глазами.

— Ну, мистер О'Слонесси, — поприветствовал его ирландец. — Теперь, когда жена вернулась в строй, может быть, вы захотите выпить? — и он достал вульгарную фляжку.

Голос шестидесятилетнего владельца шоу скрипел, как старые половицы.

— Нет, МакМаллен, я достаточно навеселе от радости, что избил свою глупую пизду, разве ты не знаешь?

— Не сомневаюсь, сэр. И это было самое прекрасное избиение, которое я видел за долгое время.

— Чем больше ты для них делаешь, тем больше они лгут и потворствуют. У человека нет другого выбора, кроме как окровавить их.

— Да, мистер О'Слонесси.

Прикрытые веками глаза повернулись ко мне.

— Какое совпадение! Будь я проклят, если джентльмен рядом с вами не тот же негодяй, который потратил столько времени Блисс и стоил мне кучи денег! — его костлявый палец указывал прямо на меня.

Как ни странно, меня охватил не трепет, а очень чистый и неподдельный фурор. Вид этого вероломного отца, который женился на собственной дочери, который теперь калечит ее и потворствует ей; на самом деле, тот самый человек, который только что безжалостно избил бедную Блисс, заклинил мой разум, оставив только мое физическое тело, подпитываемое яростью предков человечества времен варварства полуобезьян. Я пролетел мимо ирландского негодяя и в ту же секунду обхватил руками тонкую шею О'Слонесси, выплевывая ядовитые слова:

— Слизь худших человеческих испражнений из адской бездны! — я начал сжимать тонкую шею. — Да, пусть тебя сожрёт сифилис, ты, который калечил и насильничал собственную дочь исключительно ради прибыли на этом рынке плоти, который можно описать только как люциферический!

Но как раз в тот момент, когда моя хватка усилилась в этом безумном удушении негодяя, кулаки размером с грейпфрут принялись молотить меня сзади, пока весь мир не закружился вокруг меня.

— Настоящий крысиный ублюдок, сэр, — услышал я сквозь туман в голове ирландский акцент. Мое лицо было в грязи.

— Они есть в каждой толпе, мой добрый ирландец.

— Да, а вы знали, что он выуживал у меня информацию о вашей жене?

— Хм. Зная это, мне придется бить ее еще сильнее.

— Что сделаем с ним?

— Для таких подонков, как этот, мы должны позволять собакам жрать его член и яйца, но, нет, МакМаллен. Этот выродок не имеет никакого значения — он стоит меньше, чем кукуруза на бумажке после того, как я вытру ей жопу, и как бы ни было легко подкупить полицию, у меня нет желания на подобные неудобства. Он всего лишь муха, не стоящая того, чтобы тратить на неё время и силы. Просто вышвырните это с территории.

— С удовольствием, сэр!

— Но сначала…

От ударов ирландских кулаков по моей голове у меня задвоилось в глазах. Но следующее столкновение произошло вовсе не с кулаком, а с ногой О'Слонесси в тяжелом сапоге.

Прямо в пах.

— Вот, хороший мой, это тебе на память, — сухой смех. — Я бы сказал, МакМаллен, все это насилие подняло мне настроение. Думаю, сейчас я пойду в трейлер Блисс и еще немного поколочу ее, а потом выдавлю ей на задницу немного «винтажного крема». — Его нога грубо ударила мою качающуюся голову. — Слышишь, подонок-янки? За то, что ты поднял на меня руку, я еще долго буду пиздить Блисс. Подумай об этом.

Кажется, его слова вызвали у меня рвоту. Боль окутала мое тело, и среди темного смешка с акцентом меня унесли, как мешок с мусором. Мое сознание то появлялось, то исчезало, а агония между ног жила сама по себе. Я был уверен, что мои яички превратились в мякоть.

Я видел только изумленные моргания: любопытные лица, вытаращенные глаза, разинутые рты. Меня вытащили из входа в цирк и бросили на землю с колотящимся сердцем. Почти потеряв сознание, я услышал резкий звук…

КРРРХОК!

…угрюмый охранник обильно плюнул мне в лицо.

— Вот тебе свежая ирландская устрица, парень, с наилучшими пожеланиями. А если ты настолько глуп, чтобы вернуться сюда, ты не уйдешь отсюда живым.

Разбойник зашагал прочь, его смех походил на звон сатанинского колокола.

Прошло много минут, прежде чем я смог собраться с мыслями. С окровавленным лицом и полуслепой, я, спотыкаясь, отошел от толпы, которая ждала продолжения. Впереди было бескрайнее поле кустарника, забитое автомобилями, в сумеречном небе. Прижав одну руку к голове, другую — к паху, я, пошатываясь, побрел прочь от этой вопящей халдейской дервишской Сатурналии