Выполнение замысла - [149]

Другие наши руководители должны насторожиться и не дать спустить расследование «на тормозах». Если угробили Романова, то и они могут оказаться под угрозой!

Даже если докажут несчастный случай, то представляю, сколько в будущем появится версий гибели Первого секретаря Ленинградского Обкома!

Одно меня тревожит по-прежнему - известно ли о моих способностях еще кому-то?

Записка Ксенофонтова.

На следующий день позвонил после школы Владимиру Петровичу, сыну Ксенофонтова и договорился о встрече возле дома, отметив мысленно: «Как моего отца зовут». Предложил встретиться возле дома, так как не хотел показываться другим «родственникам» и пробуждать любопытство или подозрения в претензиях на наследство.

Расположившись на скамейке возле подъезда, Владимир протянул, сложенный вчетверо тетрадный листок и с ожиданием уставился на меня.

«Наверняка читал!» - догадываюсь и разворачиваю письмо:

«Дорогой Сережа!

Если ты читаешь это сообщение, значит, меня уже нет. Знай - я тебя ни в чем не виню, а наоборот признателен, что смог благодаря тебе на склоне лет участвовать в важных делах и что-то полезное сделать для нашей страны.

Прошу, не останавливайся в своих замыслах.

Советую навестить моего старого друга Тимофея Кузьмича. Верь ему. Он проживает в Псковской области в деревне Бугорье Порховского района. Найдешь его и покажешь это письмо. Тимофей Кузьмич покажет то, что может тебе пригодиться. У него всегда можешь получить помощь или пересидеть смутное время.

Советую так же подружиться с моим сыном Владимиром. Верю ему, как себе. На этих двух людей всегда можешь положиться, правда сын живет далеко. В случае чего, поддерживайте и помогайте друг другу. Ты парень разумный, сообразишь сам.

Надеюсь, что моя смерть не напрасна, и у нас все получится, что задумывали.

Желаю удачи!

Всегда твой Ксенофонтов П. П.»

Перечитываю послание с того света еще раз, сворачиваю листок по прежним сгибам и поднимаю глаза на Владимира.

- Значит, смерть отца не случайна? - смотрит вопросительно. - Про какое смутное время он упоминает? За что он тебе благодарен?

- Не знаю, Владимир Петрович. Если была авиакатастрофа подстроена, то Петр Петрович погиб случайно. Охотиться могли только на его шефа. Насколько могу догадываться, Романов затеял борьбу в Политбюро против консервативных старцев, а твой отец помогал ему в этом и охранял, как самый близкий доверенный помощник и друг, - отвечаю уклончиво, не раскрывая свою роль. - Несомненно, замыслы Григория Васильевича не могли нравиться кому-то у нас и тем более за рубежом. Но убивать за это? … Не хочу в это верить! - размышляю вслух, пытаясь успокоить сына.

Хотя, как тут можно успокоить? Но раскрывать свою роль и сообщать о своих возможностях не собираюсь. Ксенофонтов со своими возможностями и опытом не смог защитить себя с Романовым, а как мне обезопасить себя? Только молчать и не высовываться. Конечно, если представиться возможность можно попытаться еще что-то предпринять, но уже без признания в своих способностях. Просьбу Петра Петровича, конечно,выполню, если придет время дефолтов, финансовых пирамид и деноминаций и если сам доживу.

Про смутное время ничего не знаю, - пожимаю плечами. - Может, наверху более осведомлены? А насчет благодарности - я случайно помог милиции задержать маньяка, который много лет насиловал и грабил ленинградских школьниц. Романов послал твоего отца на мою родину, чтобы узнать про шустрого и везучего школьника. Так он как-то выяснил о нашем родстве. Потом Григорий Васильевич перетянул Петра Петровича на работу в Обком и подключил к своим замыслам, как честного, надежного, опытного человека и специалиста, - на ходу придумываю логически стройный ответ.

- Вас уже опрашивали? Документы Петра Петровича смотрели? - интересуюсь, сбивая с мысли и уводя собеседника от невыгодных мне размышлений.

- Нет, - отвечает, думая о своем. - Нечего там смотреть. Отец никогда не хранил дома ничего служебного.

- Оставьте мне свои координаты, если узнаю чего нового, сообщу, - предлагаю.

Мужчина кивает и достает из портмоне визитку и пишет на обратной стороне домашний адрес и дополнительные телефоны. Читаю - Мурманск, …, главный инженер …, судоремонтный завод …. «Да такому сыну не нужна никакая поддержка от пацана! Сам в состоянии справиться с напастями!» - удивляюсь.

- Раз отец считал тебя своим родственником, то и я буду, - признается неожиданно. - Давай тоже свои координаты.

Пока пишу тетин адрес и телефон, он спрашивает:

- Поедешь в ту деревню?

- Надо бы. Интересно, что там Петр Петрович оставил, - протягиваю листок из записной книжки. - Только летом, наверное, смогу выбраться, - сообщаю задумчиво.

- Ладно, - поднимается с лавки, - надо собираться домой в МурмАнск, - поясняет, назвав город с ударением на последнем слоге. - На девять дней придете? - интересуется.

- Стоит ли? - сомневаюсь, - Мы можем помянуть хорошего человека и родственника у себя дома. Но Вы позвоните, как приедете.

- Позвоню, - кивает, - может к этому времени, что выяснится про аварию? - надеется.

«Вряд ли. Обычно подобные расследования занимают более трех месяцев. И не факт, что результаты станут достоянием советской общественности из-за политики Суслова. В Советском Союзе происходят только хорошие события и никаких аварий или катастроф не бывает» - размышляю про себя, не собираясь озадачивать собеседника.