Выпьем за прекрасных дам - [40]

Бернар и рад бы возразить — да было уже поздно.

С помощником работа пошла куда быстрее. Худой и невысокий, пониже Бернара, новый знакомый оказался весьма расторопным: он мигом расплескал воду где следует, принес новой — да по дороге еще где-то разжился тряпкой для себя, так что мыть они начали вместе, и мыл тот очень хорошо: мягко собирал тряпкой, не гонял грязную воду, оставляя за собой широкую сияющую дорожку. Бернар искоса следил за ним, копируя движения, и все не решался спросить.

…и уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое. Вспоминаю дни древние, размышляю о всех делах Твоих, рассуждаю о делах рук Твоих…

— Брат… а вы сами-то откуда будете? Пришли, что ли, навестить кого в Жакобен?

— Я всех вас, брат, прибыл навестить, — улыбнулся тот, не прерывая работы. — Из Италии, из Болоньи.

У Бернара руки ослабли от ужаса. Визитатор! Как есть — это долгожданный визитатор! Боже ж мой… Позору-то! А я его — полы мыть…

— Не пугайтесь, брат, я вовсе не прочь вам помочь в трудах, — заметив его страх, попросил тот. Бернар смотрел, сам не свой от стыда, на худое лицо, обрамленное светлой бородкой, на какие-то особо благородные черты. Священник, как пить дать. И еще, наверное, такой важный… От магистра!

— Так… сейчас никого нет в Жакобене, ни приора, никого, — пролепетал бедный поломойка. — Все на лекции нового профессора ушли, в университет… К вечерне только будут…

— Как же никого нет, если есть вы, — визитатор споро выжал тряпку над ведром. — Вот за работой с вами и поговорю о том, как дела обстоят у вас в обители.

— Так я ж новиций… отче…

— Брат, — строго поправил тот. — Я не как священник с вами беседую, вы не на исповеди!

— Брат…

— Раз вы новиций, значит, сможете лучше других мне про тулузский новициат рассказать. Что скажете? Все ли тут идет подобающим образом? Всем ли вы довольны?

— Всем, — стремительно соврал Бернар — кто же дурно о своем монастыре чужому скажет? Даже если сегодня с раннего утра проклинает магистра новициев, а с ним и приора, и дурацкие здешние порядочки на все лады…

— А по вам и не скажешь, — подметил визитатор, переставляя ведро на другое место. — Сердитесь на кого-то? Предпочли бы, наверное, впитывать премудрость, а не тряпкой махать?

— Да, — не сдержался Бернар — да и кто бы смог врать, видя, что его уже раскусили. — Но вы сами посудите… брат, разве дело будущему клирику так проводить свои дни? Я учиться должен, для поломоя у нас братья-сотрудники есть, что толку вступать в Орден Проповедников, чтобы научиться хорошо пыль мести? А мне такое, прости Господи, дурное покаяние назначили!

— А зачем же вы тогда вступили в Орден Проповедников? — поинтересовался визитатор. Как бы невинно поинтересовался, но даже работу на миг прервал, повернулся взглянуть в глаза опрошаемого. В темные сердитые Бернаровы — своими светлыми, дотошными.

— Как зачем? Чтобы проповедовать…

— Зачем же вы хотите проповедовать?

Ну и игры у этого… итальянского гостя! И акцент какой-то странный, небось, сам итальянец, а они, как известно, народ хитрый и изворотливый.

— Чтобы спасению душ способствовать, — отбарабанил Бернар как по писаному. — А как ему способствовать с тряпкой-то в руке? Не согласен я с таким наказанием, что ни говорите!

Визитатор только усмехнулся.

— Вот что я вам на это скажу, брат, — он снова вернулся к работе. Впрочем, немытого пола осталось всего ничего. Теперь только паутину смахнуть — и сделано… Даже останется время на отдых до готовки! — Скажу я вам, что о спасении других вы верно помните — только забыли вторую половину сказанного: радеть о спасении собственной души. В доме Господнем низких мест не бывает; в нем «лучше у порога пребывать», чем строить себе шатер нечестия. Вы большего достигнете как проповедник, если будете с радостью мыть полы ради братьев, чем если взойдете на кафедру с прекрасной проповедью, приготовленной ради своего тщеславия. Проповедуют не только устами, mi hermano amado — но и всей жизнью своей, как делал наш Господь и Спаситель… Глядите-ка, брат! За беседой и труды быстрее идут. Мы вами все вымыли, теперь только воду осталось выплеснуть.

Пристыженный отповедью Бернар поднялся с тряпкой в руках.

— Вы… брат, вы голодны с дороги? Давайте-ка я вас отведу перекусить чем Бог пошлет… Ведь будете остальных дожидаться?

— Сказать по правде, мне довольно того, что я с вами поговорил. Но посещаю я Жакобен часто, люблю его сердечно, так что и с прочими моими братьями будет время побеседовать.

Ох, захолонуло что-то у брата Бернара в сердце! Ох, потянуло там странным сквозняком! Может, дело в запахе… в странном запахе, будто цветочном — мыли пол простой водой, а аромат стоял в каменной зале капитула, будто ее розами украсили, как храм к празднику; а может, не розами, может, лилиями…

— Брат… Имя-то ваше как? Я ж не спросил… Я — новиций Бернар де Рокфор, а вы кто будете?..

Странная улыбчивая суровость отразилась в чертах визитатора. Как же я мог подумать, что он старый, вдруг разглядел Бернар: он совсем молодой! Или старый все-таки?

— Сперва поблагодарим Господа за оконченный труд и за добрую беседу, — старый-молодой чинно положил тряпку на край ведра, поправил скапулир, опустился на колени — и жестом пригласил Бернара последовать за ним. Тот бухнулся где стоял — лицом к капитульному Распятию, спиной к визитатору. Неужели нону по памяти? Похоже на то…