Выпашь - [10]
— А как вы думаете, — медленно, слово за словом, в каком-то раздумьи, устремив прекрасные серо-зеленые глаза вдаль, сказала Валентина Петровна. — Вот этим-то…
Размахом американским… Не выпахивали мы тогда народное поле… Не форсировали того, что народ может дать? Не истощали народные силы?
— Возможно, что и да… Две войны — Русско-Китайская и Русско — Японская, революция 1905-го года… Да… это… знаете. Не всякий народ безнаказанно снесет. Ну, теперь отдохнем… Оправимся. Все лучше и лучше у нас идет.
— Да… А эта игра?… азартная?… Я слыхала…
— Вот кстати… Я к вам, между прочим, из-за нее… вернее — по поводу ее и приехал.
— Хотите, чтобы я играла? — улыбнулась Валентина Петровна.
— Ну, нет… Зачем? Предоставьте это Викуленской — осе на задних лапках… Но… видите, — Старый Ржонд смутился, — видите… Я передаю вам приглашение Замятиных на обед и вечер 19-го июля… Вы два раза отказали. Люди обижаются.
— Я была больна.
— Милая барынька… Вы на другой день были у Банановой.
Валентина Петровна смутилась. Это была правда. Она не была больна, но Петрик отказался ехать к богатому инженеру, у которого — он знал — шла большая игра.
— Здесь, барынька, насчет сплетен — первое место. Гран-при. Все известно. И то, что было, и то, чего не было. Матильда Германовна и Борис Николаевич очень хотят вас видеть. Отказывать нельзя. Они нужные люди.
— Для Петрика это ничто. У него люди не разделяются на нужных и не нужных, но на хороших и худых.
— Тэ-экс… Допустим, что у него есть к тому и опыт и знание.
— Не сердитесь, Максим Станиславович. — Валентина Петровна рукою коснулась рукава черкески Старого Ржонда. — У моего мужа есть свои слабости. Его надо принимать таким, каков он есть.
— У кого нет слабостей, барынька… Но — Замятины не только нужные люди — они прекрасные, отзывчивые люди. И почему ваш блоговерный так чурается их?
— Извольте. Отвечу с полною откровенностью. Вы меня только не выдавайте. Муж говорит — когда я был холост — меня не звали.
— Это так естественно.
— Постойте… Он говорит — Банановых не зовут.
— Ну уж!.. Бананов прекрасный сотенный командир… но, вы понимаете… Вера Сергеевна…
— Нет… ни я, ни особенно мой муж этого не понимаем. Для него, раз такой же ротмистр, как и он — значит — права одинаковы.
— Но, милая барынька…
— Послушайте, Максим Станиславович, — щеки Валентины Петровны горели, глаза блистали, — мой муж не хочет играть.
— А ему надо пойти и поиграть. "Белая ворона" говорят про него. «Гордый». Эх, милая барынька, у нас — пошлость простят, подлость простят, глупости — прямо рады, но гордости не простят. Жить особняком, от всех отгородившись, нельзя.
Касты военной теперь нет. То и дело у нас и офицеров выбирают: то в гласные городской думы, то еще куда по благотворительности. Идет слияние — и это так хорошо. Замятины люди, много раз вам помогавшие — вспомните: — то служебный вагон вам дадут, когда вы больная ехали в Харбин, — то поезд на станции для вас остановят, то посылку перешлют — отказать им в пустяке неблагодарно и нехорошо.
Вы так и скажите вашему блоговерному. Вы должны поехать! Мало того — пусть и играть сядет Петр Сергеевич. Все люди, все человеки. Все играют — вот и я такой, как все. Играю… У всякого свои слабости. Ну и пусть и благоверный ваш — вот так возьмет и сядет, и карту спросит. Не маленький. Этим он покажет, что не зазнается. Люди, барынька, злы. Два раза сошло, а потом мстить начнут — житья не станет. Что хорошего?
Валентина Петровна сдавалась. По существу — она ничего не имела против обязательного, румяного в русой бородке — совсем купчик-голубчик — инженера Замятина, ни против его всегда нарядной, богато одетой, очень видной жены, едва ли не еврейки.
— Но, говорят… они не венчаны, — робко сказала она, выставляя последний довод.
— Ах, милая барынька! Кто тут на это смотрит? Сюда многие затем и ехали, чтобы жить с невенчанными женами…
Валентина Петровна поняла, что этот довод был не совсем удачен. Она смутилась.
— Ну, хорошо, — сказала она. — Я уговорю моего мужа. И мы поедем… Что ж…
Если нельзя быть белой вороной!.. А, как хорошо бы это было!
— Нельзя и нельзя, милая барынька… Белую ворону заклюют черные вороны. Надо с людьми жить — и жить, как все люди… Не согрешивши, не проживешь… Святым на земле не место. Так я передам о вашем согласии.
— Нет, вы погодите…
— Что думать, да годить. Я на вас полагаюсь. Что вы скажете, то и будет. Ночная кукушка всех перекукует.
— Вы думаете…, - протянула Валентина Петровна. Много грусти было в ее голосе.
Но она не хотела признаться чужому человеку, не могла рассказать ему о том, что пережила она, и что передумала сегодняшнею ночью. Как скажет она Старому Ржонду, что между нею и ее Петром Сергеевичем стоит каменная стена и за этой каменной стеной — ее соперница — служба? И если Петр Сергеевич скажет, что для службы знакомство с Замятиными вредно, — никогда она его не переубедит.
"Ночная кукушка"…, подумала она. "Пошлая и неправильная поговорка по отношению к жене. Кукушка гнезда не вьет — кукушка пользуется чужим гнездом, а она так хочет свить свое прочное, теплое гнездышко. И, если Замятины этому мешают, — Бог с ними и с Замятиными".
Краснов Петр Николаевич (1869–1947), профессиональный военный, прозаик, историк. За границей Краснов опубликовал много рассказов, мемуаров и историко-публицистических произведений.
Автобиографический роман генерала Русской Императорской армии, атамана Всевеликого войска Донского Петра Николаевича Краснова «Ложь» (1936 г.), в котором он предрек свою судьбу и трагическую гибель!В хаосе революции белый генерал стал игрушкой в руках масонов, обманом был схвачен агентами НКВД и вывезен в Советскую страну для свершения жестокого показательного «правосудия»…Сразу после выхода в Париже роман «Ложь» был объявлен в СССР пропагандистским произведением и больше не издавался. Впервые выходит в России!
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
Роман замечательного русского писателя-реалиста, видного деятеля Белого движения и казачьего генерала П.Н.Краснова основан на реальных событиях — прежде всего, на преступлении, имевшем место в Киеве в 1911 году и всколыхнувшем общественную жизнь всей России. Он имеет черты как политического детектива, так и «женского» любовно-психологического романа. Рисуя офицерскую среду и жизнь различных слоев общества, писатель глубиной безпощадного анализа причин и следствий происходящего, широтой охвата действительности превосходит более известные нам произведения популярных писателей конца XIX-начала ХХ вв.
Дневник Начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии в 1897-98 году.
Известный писатель русского зарубежья генерал Петр Николаевич Краснов в своем романе «Ненависть» в первую очередь постарался запечатлеть жизнь русского общества до Великой войны (1914–1918). Противопоставление благородным устремлениям молодых патриотов России низменных мотивов грядущих сеятелей смуты — революционеров, пожалуй, является главным лейтмотивом повествования. Не переоценивая художественных достоинств романа, можно с уверенностью сказать, что «Ненависть» представляется наиболее удачным произведением генерала Краснова с точки зрения охвата двух соседствующих во времени эпох — России довоенной, процветающей и сильной, и России, где к власти пришло большевистское правительство.
В настоящее издание включены все основные художественные и публицистические циклы произведений Г. И. Успенского, а также большинство отдельных очерков и рассказов писателя.
В настоящее издание включены все основные художественные и публицистические циклы произведений Г. И. Успенского, а также большинство отдельных очерков и рассказов писателя.
В настоящее издание включены все основные художественные и публицистические циклы произведений Г. И. Успенского, а также большинство отдельных очерков и рассказов писателя.
В настоящее издание включены все основные художественные и публицистические циклы произведений Г. И. Успенского, а также большинство отдельных очерков и рассказов писателя.
Впервые напечатано в сборнике Института мировой литературы им. А.М.Горького «Горьковские чтения», 1940.«Изложение фактов и дум» – черновой набросок. Некоторые эпизоды близки эпизодам повести «Детство», но произведения, отделённые по времени написания почти двадцатилетием, содержат различную трактовку образов, различны и по стилю.Вся последняя часть «Изложения» после слова «Стоп!» не связана тематически с повествованием и носит характер обращения к некоей Адели. Рассуждения же и выводы о смысле жизни идейно близки «Изложению».
Впервые напечатано в «Самарской газете», 1895, номер 116, 4 июня; номер 117, 6 июня; номер 122, 11 июня; номер 129, 20 июня. Подпись: Паскарелло.Принадлежность М.Горькому данного псевдонима подтверждается Е.П.Пешковой (см. хранящуюся в Архиве А.М.Горького «Краткую запись беседы от 13 сентября 1949 г.») и А.Треплевым, работавшим вместе с М.Горьким в Самаре (см. его воспоминания в сб. «О Горьком – современники», М. 1928, стр.51).Указание на «перевод с американского» сделано автором по цензурным соображениям.
Представленный в настоящем издании роман «Подвиг» является заключительным в трилогии генерала Петра Николаевича Краснова (первые два «Largo», "Выпашь"). Читатель вместе с героями переживает перипетии Русской Голгофы в первой четверти ХХ века. Это роман о чувстве и долге, о вере и безверии, о судьбе и о верности человека своему высшему предназначению. Это роман о Любви. И это роман о Семье, о ее непреходящей ценности как залоге благополучия всякого народа. Написанная высочайшим русским талантом, трилогия П.Н.Краснова обладает неоценимым качеством, которое ставит ее на совершенно особое место в отечественной литературе и на особую высоту, делая необходимым, обязательным чтением для тех, кто в свое время довольствовался "Хождением по мукам" А.Толстого или «Разгромом» А.Фадеева.