Вынужденный брак - [28]

Прошло немало времени, прежде чем они опомнились.

— Теперь мне пора идти, — прошептал Паоло ей в ухо, быстро поцеловав. Должно быть, она задремала, пока он принимал душ и переодевался. — За мной скоро придет машина.

Ее придавила страшная тяжесть, а головная боль, оставшаяся после дня, проведенного на озере, стала невыносимой. Даже усталость от любовных ласк откликнулась болью. В панике она подскочила, села на кровати.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Мне надо. Но относительно нашего разговора за ланчем.., ты была права. Я никогда не спрашивал, чего ты хочешь. Но я совершенно уверен, что мы сможем построить семью. — Он быстро поцеловал ее в губы, взял пиджак и направился к двери.

Ее сердце ухнуло в груди. Надо ли сказать ему, пока он не уехал? Сказать ему правду — что она любит его и останется с ним на любых условиях?

— Паоло. — Даже раньше, чем зубы вонзились в нижнюю губу, она знала, что не сможет. Паоло не любит ее, раз оставляет так неожиданно. Последнее, что ему захочется услышать, — это ее признание. Да он и не поверит. Но нельзя позволить ему уйти, не оставив себе хоть каплю надежды, что-нибудь, за что она могла бы зацепиться. — Мне надо спросить тебя кое о чем.

— О чем?

— Я знаю, что этот ребенок очень важен для тебя. Но мне надо знать… — она замешкалась, — мне надо знать, важна ли и я тоже для тебя.

Паоло прищурился и усмехнулся, словно удивляясь наивности вопроса.

— Ты спрашиваешь после всего, что между нами было? Конечно, ты важна для меня. Не говоря уж о сексе, ты носишь моего ребенка.

Боль пробудила ее от беспокойного сна. Волны боли поднимались изнутри, судорогами сводило все тело. Потом к горлу подступила тошнота, и почти с облегчением она двинулась в сторону ванной. Это, должно быть, просто пищевое отравление, хотя она и помнит, что едва касалась ланча, а об ужине вообще забыла из-за усталости.

Конечно, это отравление, иначе и быть не может.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Такси преодолело небольшой подъем, и перед глазами открылась панорама Нью-Йорка. Но сегодня Паоло не ощутил привычного возбуждения, всегда охватывавшего его на пути из аэропорта, — ни предвкушения приближающейся битвы, ни обычного желания победить.

Вместо этого всеми мыслями он был дома. Сам отъезд стал для него тяжелейшим испытанием, что уже удивительно. А уж собственная неспособность взять себя в руки, встряхнуться и продумать свои дальнейшие действия и вовсе удручала.

Хотя нельзя сказать, что Паоло думал именно о доме. Только об Элен. Конечно, он ощущал вину из-за внезапного брака Сапфир и шейха Халеда Аль-Атига, поскольку не предусмотрел возможности ее поездки в Джеббаи и того, что Халед посчитает возможным жениться на ней, руководствуясь мстительными замыслами. Но даже тогда Паоло не был так выбит из колеи.

Той ночью в Париже его спасла Элен и ее искреннее сочувствие. А сейчас перед его мысленным взором стояло лицо Элен, такое, каким он видел его в последний раз. Она казалась такой хрупкой, такой печальной. О чем ей грустить?

Элен спросила его, много ли она значит для него, и он не стал скрывать степень ее значимости. И все равно лицо ее побледнело, а глаза стали еще прозрачнее. Ждала ли она чего-то иного? Чего-то еще?

Внезапное воспоминание вспыхнуло в памяти. «А как же любовь?» — спросила она его за ланчем. И он ответил вполне честно. А позже спросила, насколько она важна для него… Не о том ли шла речь? Не хотела ли она услышать, что он любит ее?

Ерунда. Это она стремилась покончить с их отношениями. Как можно скорее вернуться в Париж к своей драгоценной работе, а еще лучше — устроить офис на дому. Не Элен ли отталкивала его при любой возможности? Сомнительно, что влюбленные так себя ведут.

Нет, решил он, их отношения — чисто физического свойства. Их связывает секс и будущий малыш. Этого кому хочешь достаточно.

Машина прочно встала в пробке, до гостиницы можно добираться часами. Паоло попросил водителя высадить его у конторы. В самолете он не смог заставить себя работать, возможно, и сейчас будет сидеть, уставившись в одну точку, но в офисе все же больше шансов сосредоточиться на деле.

К тому времени, когда Паоло добрался до гостиницы, он валился с ног, но часы были потрачены не впустую, ему удалось сильно продвинуться. Завтра можно начать собирать команду.

— Сэр, тут для вас сообщение, — консьержка протянула ему ключ вместе со сложенной пополам запиской.

Действуя на автопилоте, Паоло сунул и то и другое в карман и направился к лифтам. Но в номере, поставив свой портфель, повесив пиджак и плеснув себе глоток виски, заметил белеющую на столе бумажку, брошенную туда вместе с остальными вещами. Паоло развернул записку и застыл. Сообщение от матери было предельно кратким: «Срочно. Немедленно позвони домой».

Элен!

Это сумасшествие — разум подсказывал, что сообщение могло относиться к любому члену семьи, но сердце инстинктивно знало, что речь идет об Элен и она в опасности.

Трясущимися пальцами Паоло принялся набирать код международной связи. Он не переживет, если она пострадала или… С ней ничего не должно случиться. Она стала его частью, частью, терять которую он не намерен.