Выносливость - [83]

Отчасти бегуны сталкиваются с той же дилеммой, которая стояла перед руководящими организациями велоспорта в 1990-х, когда они решили «заморозить» технологии, допустимые при установлении часового рекорда. Аналогично и с плаванием, когда в 2010 году были запрещены полиуретановые «сверхскоростные гидрокостюмы». Технологии развиваются, но, когда это происходит так быстро, что они становятся основным фактором при определении победителя, возникает проблема. Оказалось, вся тройка призеров мужского олимпийского марафона 2016 года (и победительница среди женщин) использовали замаскированные прототипы новой обуви, которую Nike назвала Vaporfly. То же верно и для победителей мужских марафонов в Лондоне, Чикаго, Берлине и Нью-Йорке 2016 года. Если мы хотим исследовать человеческие ограничения, что на самом деле скажет нам двухчасовой марафон, если всё, что для этого нужно, — это бегун, способный пробежать за 2:03, обутый в суперкроссовки?

Все эти вопросы живут где-то внутри меня, пока я наблюдаю за Кипчоге на последнем круге дистанции, а вечернее солнце садится за похожие на пещеры пустые трибуны. Тадесе чуть отстает, Кипчоге продолжает бежать так же упруго и не прилагая усилий. Он пересекает финишную черту с результатом 59:19, и это время очень трудно даже осознать, после чего медленно направляется к стоящим неподалеку от финиша весам, где Эндрю Джонс ждет, чтобы взвесить его для последующего подсчета потери пота. Тадесе финиширует за 59:42, и это быстрее американского рекорда Райана Холла — 59:43. Позже Тадесе сказал, что мог бы бежать и быстрее, но предпочел придерживаться предсоревновательного плана, ориентированного на 60 минут. Десиса, подавленный, но настроенный завершить дистанцию, показывает результат 1:02:56.

Немного остыв и надев тренировочные костюмы, бегуны добродушно отвечают на вопросы журналистов. Помимо обычных спортивных репортеров, присутствуют представители дизайнерских журналов, шоу о здоровье, блогеры, рассказывающие о моде. Десиса упоминает о ноющей травме. Кипчоге задают серию необычных вопросов («Вы что-нибудь поели?» — «Ну, я пообедал». — «Но во время забега вы что-нибудь ели?» — «Нет, никакой еды во время забега». — «Это было для вас проблемой? Обычно вы едите во время марафона?» — «Нет, во время марафона не нужна еда»), прежде чем я спрошу о главном: насколько сильно ему пришлось упираться, чтобы пробежать за 59:19? Было ли это усилием на девяносто пять процентов? Девяносто восемь? Сто? Кипчоге усмехается: «Шестьдесят процентов, — говорит он. — Это часть моих тренировок».

Рассвет следующего дня — ясный и солнечный, без единого дуновения ветра — как будто подтверждает точку зрения Уилкинса о преимуществах трехдневного окна. Научным и операционным группам пора подводить итоги. Специалисты по обуви делают крупные снимки изношенных во время забега прототипов в поисках поля для доработки — «складок усталости» на пенном материале или характера износа рисунка подошвы. Слегка вразумленный Десиса соглашается сменить выбранные им в последнюю минуту привычные шорты с разрезом на новые высокотехнологичные обтягивающие тайтсы. Физиологам необходимо выдать свой вердикт: смогут ли спортсмены поддерживать такой темп вдвое дольше? Для этого они анализируют данные, собранные с помощью проглоченных спортсменами перед стартом «таблеток» для измерения внутренней температуры, а также от приклеенных датчиков мышечного кислорода и температуры кожи. Хороший знак: внутренняя температура Кипчоге практически не изменилась от старта до финиша, признаков начинающегося перегрева не зафиксировано. «Сегодня у нас есть замечательная новость: ни у кого нет данных о полумарафоне 59:19, а у нас теперь есть, — говорит Уилкинс, которому не терпится начать анализ. — Так что вы строите свои шаблоны, а мы можем их порвать!»

Каким бы впечатляющим ни был бег Кипчоге, нельзя сказать, что он уникален: 33 спортсмена пробежали полумарафон быстрее чем за 59:19, но ни один из них не приблизился к двухчасовому результату на марафонской дистанции. Что касается заявления Кипчоге о том, что его усилия составляли всего «шестьдесят процентов», то оно могло бы быть бравадой, а могло — просто нервным юмором. Но 6 мая 2017 года — в ориентировочную дату забега Breaking-2 (выбранную потому, что это годовщина четырехминутной мили Баннистера) — истина должна проясниться.

В следующие недели Кипчоге в своих интервью снова и снова возвращается к теме веры. «Вердикт был таков, что я готов попытаться испытать неизвестное через веру в себя», — отвечает[366] он кенийскому репортеру на вопрос о результатах всех физиологических тестов, проведенных в штаб-квартире Nike в Орегоне. «Разница только в мыслях, — говорит[367] он другому репортеру. — Вы думаете, что это невозможно, я — что возможно».

Но реально ли олимпийскому чемпиону, уже более десяти лет находящемуся на пике своего мастерства, еще дальше отодвинуть ограничения, установленные в мозге? И если да, то как?

Часть III. Пределов нет

Глава 11. Тренировка мозга

В начале книги я установил четкие границы между двумя взглядами на выносливость. Первый — «человек-машина»: вы достигаете пределов работоспособности, когда мышцы перестают получать достаточно кислорода и «топливный бак» пустеет. Второй подразумевает, что «все проблемы у нас в голове»; в этом случае отказ продолжать работу — либо сознательный выбор, либо акт самосохранения. В предыдущих шести главах мы рассмотрели, какой подход оптимален с учетом экстремальных сложностей, с которыми мы сталкиваемся. И, вынужден признать, ответ не так очевиден, как мне представлялось, когда я начал работать над этой книгой.