Выносливость - [82]

Наконец-то, с астматическим вздохом воздушного рога, бегуны отправляются вслед за зализанным (и не выпускающим выхлопных газов) черным автомобилем Tesla[362] с пилотом-гонщиком «Формулы-1» за рулем. Первые шесть пейсмейкеров быстро формируют подобие наконечника стрелы — один человек в первом ряду, двое во втором, трое в третьем. Эта конфигурация была оптимизирована испытаниями в аэродинамической трубе, а также при помощи численного моделирования гидроаэродинамики забега, выполненного аэродинамическим гуру в Нью-Гэмпшире. Зрелище оказалось впечатляющим, но недолгим: через какое-то время один пейсмейкер захромал, а второй не выдержал взятого темпа. Остальные, даже после замены, приложили все усилия, чтобы сохранить свое жестко определенное (как в балете) положение в забеге, хотя очень неудобно двигаться с такой скоростью и так близко друг к другу. И вот «наконечник стрелы» распадается на большую рыхлую амебообразную формацию, оставляя Кипчоге и его товарищей по забегу частично открытыми.

Хуже то, что, еще не пройдя половины дистанции, Десиса начинает постепенно сползать в хвост группы. Уилкинс был непреклонен в том, что данный полумарафон — чисто логистическое упражнение. В конце концов, спортсмены на пике тяжелых тренировок (и тот же Десиса, как известно) пробегают более 300 км в неделю. «Мы не пытаемся проверять физическую форму спортсменов, — настаивает Уилкинс. — Мы проверяем себя». Тем не менее отставание Десисы от графика накапливается и растет, и финишная команда начинает обмениваться обеспокоенными взглядами. Хотя привлечены серьезные научные силы, собраны лучшие бегуны в мире, потрачены миллионы долларов, очевидно, что неудача возможна.

Впервые за свою карьеру я начал получать письма, полные ненависти: меня обвиняли в том, что я наймит Nike, что, освещая их проект, я замешан в осквернении чистоты бега и превращении этого вида спорта во второсортное рекламное шоу. И хотя меня удивляет такая горячность, я понимаю, откуда она идет. Доступность бега — его определяющая черта. Вот почему так много чемпионов вырастает в беднейших регионах, а Международная ассоциация легкоатлетических федераций — руководящий орган этого вида спорта — имеет 214 аффилированных стран и территорий. Это больше, чем стран в Организации Объединенных Наций. И у самого марафона богатая история, которая становится всё сложнее из-за сверхсекретной обуви, формаций в виде наконечников стрелы и плюющих на все правила показательных выступлений, проводимых подкованными в части пиара мегакорпорациями.

Критики отмечают, что всё совсем не так, как в старые добрые времена, когда Роджер Баннистер преодолел милю за четыре минуты, тренируясь во время обеденного перерыва после занятий медициной. Отчасти это верно, но есть на удивление много параллелей между погоней за четырехминутной милей и двухчасовым марафоном. Прежде всего подвиг Баннистера предварялся серией тщательно спланированных контрольных забегов, а не в личном соревновании с Джоном Лэнди или другими претендентами на четырехминутную милю. В 1953 году Баннистер во время юношеских соревнований принял участие в показательном выступлении, где выдал результат 4:02:0. Во время этого забега Баннистера сначала два с половиной круга вел один бегун, а потом до самого финиша это делал его товарищ по оксфордской команде Крис Брашер, который перед этим бежал совсем медленно в ожидании, что его обгонят на круг. Время Баннистера не было засчитано как британский рекорд, потому что во время забега были нарушены те же правила, что и в ходе Nike Breaking-2. Но своей цели он достиг. «Только две болезненные секунды отделили меня от четырехминутной мили, — объяснил Баннистер позже[363], — и я был уверен, что смогу улучшить время».

Ученые Nike выдвигают в основном один и тот же аргумент: если Кипчоге или одному из его товарищей по команде удастся преодолеть двухчасовой рубеж в идеальных условиях в Монце, это откроет путь для кого-то другого в одном из больших марафонов. Иными словами, разум устанавливает внешние границы того, на что, по нашему мнению, способен человек.

Эти споры заставляют вспомнить дискуссии о применении дополнительного кислорода при восхождении на Эверест. Когда первые британские экспедиции штурмовали гору в 1920-х, технология была в зачаточном состоянии, но некоторые члены экспедиции считали использование кислорода неспортивным[364], способным запятнать их намеченные достижения. Когда Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей наконец поднялись на гору в 1953 году, они, конечно, использовали кислород. Еще 25 лет прошло до первого бескислородного восхождения Месснера и Хабелера. Был бы их подвиг возможен без поиска и прокладки маршрутов альпинистами, которые шли до них с кислородом? Говорить «Никогда» — это, пожалуй, закладываться на слишком долгое время, но я подозреваю, что Эверест оставался бы непокоренным и по сей день.

С обувью есть еще одна заминка. В день полумарафона New York Times публикует нечеткую компьютерную томограмму[365] прототипа, присланную Яннисом Пициладисом, который возглавляет конкурирующий проект двухчасового марафона. На снимке пластина из углеродного волокна выглядит как спрятанный нож, обнаруженный службой безопасности аэропорта. Пластина, как утверждает Times, «предназначена для использования в качестве рогатки, или катапульты, толкающей бегунов вперед». Не нарушают ли такие кроссовки с их повышением эффективности на 4% понятие «честной игры»?