Выкрикивается лот 49 - [46]

то я чувствую – да, любит; она может быть сразу множеством людей из разных частей света, из разных времен, разного цвета и возраста, разных габаритов и силуэтов, может быть дальше или ближе к смерти, но она любит. И слово «тебя» означает всех. И ее саму тоже. Видишь ли, Эдипа, человеческий голос – это сногсшибательное чудо. – Глаза его, отражавшие золотистый цвет пива, были полны энтузиазма.

– Малыш, – беспомощно сказала Эдипа, не зная, что делать, и чувствуя страх за мужа.

Он поставил на стол маленький пластиковый пузырек. Эдипа увидела внутри таблетки, и неожиданно все поняла.

– Это ЛСД? – спросила она. Мачо улыбнулся. – Где взял? – Она уже знала ответ.

– Хилэриус дал. Он расширил рамки своей программы и включил в нее мужей.

– Значит, так, – сказала Эдипа, стараясь говорить серьезно и деловито, – давно ты сидишь на этих таблетках? – Он добросовестно попытался припомнить, но не смог. – Будем надеяться, что привыкание еще не стало необратимым.

– Эд, – Мачо посмотрел на нее с недоумением, – к этому не привыкаешь. Это не одурманивает. Его принимают, потому что от него хорошо. Обретаешь зрение, слух, обоняние и вкус такой остроты, о какой и помыслить не мог. Ибо мир неисчерпаем. Ему нет конца, детка. Ты становишься антенной, через которую еженощно посылаешь свою сущность миллионам, а они в ответ шлют тебе свои. – Теперь он смотрел на нее терпеливым родительским взглядом. Эдипе хотелось заехать ему в челюсть. – Песни ведь не просто о чем-то рассказывают, они существуют и сами по себе, как чистый звук. Это что-то новое. У меня даже сны стали другими.

– Замечательно, – Эдипа яростно откинула волосы. – Кошмаров больше нет? Великолепно. Значит, твоей последней маленькой подружке, кто бы она ни была, и впрямь здорово повезло. Сам знаешь, в этом возрасте им необходим долгий и спокойный сон.

– Нет никакой подружки, Эд. Давай я объясню. Помнишь, раньше я постоянно видел дурацкие сны про автосалон? Я даже не мог говорить с тобой об этом. А теперь могу. Меня это больше не волнует. Там был лишь один знак, который меня пугал. Во сне я спокойно занимался своей обычной работой, и вдруг, без всякого предупреждения, возникал знак. Мы тогда состояли в Национальной Автомобильно-Дилерской Ассоциации. Н. А. Д. А.[89] И под голубым небом торчала скрипучая металлическая вывеска, гласившая «ничто, ничто, ничто». Я просыпался, давясь криком.

Эдипа помнила. Но теперь, пока он принимает эти таблетки, его не сможет испугать ровным счетом ничего. У нее с трудом укладывалось в голове, что в день отъезда в Сан-Нарцисо она видела Мачо в последний раз. Распад личности зашел уже слишком далеко.

– Вот, вот, слушай, – говорил он, – оцени это, Эд. – Но она даже не смогла толком разобрать мелодию.

Когда подошло время возвращаться на студию, Мачо кивнул на таблетки.

– Ты можешь взять их.

Эдипа отрицательно мотнула головой.

– Думаешь вернуться в Сан-Нарцисо?

– Да, сегодня вечером.

– А как же полиция?

– Я уйду в бега.

Больше, насколько могла впоследствии припомнить Эдипа, не было сказано ничего. Возле станции они поцеловались, прощаясь со всем, что было. Уходя, Мачо насвистывал что-то сложное, двенадцатитоновое. Эдипа, оставшаяся в машине, уперлась лбом в рулевое колесо и сообразила, что так и не спросила Мачо о штампе Тристеро на конверте его письма. Но к тому моменту это уже не имело никакого значения.

Глава Шестая

Вернувшись в мотель, Эдипа увидела возле бассейна Майлза, Дина, Сержа и Леонарда, которые сгруппировались со своими инструментами на бортике и на трамплине, замерев, словно позировали невидимому фотографу для обложки альбома.

– Что здесь у вас происходит? – спросила Эдипа.

– Ваш полюбовник, – ответил Майлз, – Метцгер, подложил свинью Сержу, нашему тенору. Паренек совсем помешался от горя.

– Так оно и есть, миссис, – подтвердил Серж. – Я даже написал по этому поводу песню, в которой изобразил самого себя. И звучит она так:

ПЕСНЯ СЕРЖА

Негоже серферу мечтать

О том, чтоб слиться с серфингисткой

Когда в нощи – как кот, как тать —

Гуляет Гумберт Гумберт склизский.

Он видел в ней нимфетку только,

Я видел – женский идеал:

Она ушла от жизни горькой.

А я остался и страдал.

Пускай ее уж не вернуть.

Другой ловушку я устрою.

Мне ясно виден этот путь

Уроки предков я усвоил.

Вчера я был с одной малюткой,

Сейчас ей ровно восемь лет

Нам будет с ней всегда уютно,

Мы в школе с ней любовь закрутим

И не расстанемся – о, нет.

– Вы хотите мне что-то рассказать, – догадалась Эдипа.

Они изложили суть дела в прозе. Метцгер и подружка Сержа сбежали в Неваду, чтобы пожениться. Серж, припертый к стенке, признался, что свидания с восьмилетней девочкой остаются пока в области воображения, но он постоянно околачивается на игровых площадках, так что в ближайшее время его мечты вполне могут стать реальностью. На телевизоре в номере Эдипы Метцгер оставил записку, в которой просил ее не беспокоиться о наследстве и сообщал, что передал свои полномочия одному из юристов фирмы «Уорп, Уистфул, Кубичек и Мак-Мингус», который с ней свяжется, а с судом по делам о наследствах все уже улажено. Но ни слова о том, что их связывало не только совместное выполнение воли покойного.