Выхожу на связь - [92]

Иштван прыгнул и… застрял в дверях. Оказывается, он столько набрал с собой батарей питания (а во время полета они еще сместились), что «разбух» до неимоверности. Инструктор снова захлопнул дверцу, зашел в кабину к летчику, и тот стал делать еще один круг. Инструктор вернулся к Иштвану и помог ему переложить груз, распределив его более равномерно.

Снова сигнал. Дверца распахнулась. Снова команда: «Пошел!», и разведчики один за другим ринулись в черный проем. Свистящая струя воздуха подхватила их, крутанула, потом словно отпустила, и они камнем стремительно понеслись к земле… Им обоим казалось, что они с головокружительной скоростью ввинчиваются в плотную, хотя и податливую, воздушную массу. Но вот они почувствовали рывок, и падение их резко затормозилось, стало приятным и плавным. Над головой распустились белые купола парашютов.

Приземлившись, Габор быстро отстегнул парашют и, приподнявшись на одно колено, тихо залаял — это был условный сигнал сбора. Тотчас же невдалеке послышался ответный лай. Обрадованные, они бросились друг к другу, обнялись, не в силах сдержать своих чувств в этот первый момент удачного начала их новой, опасной и полной неожиданностей деятельности разведчиков во вражеском тылу. Потом заспешили к темнеющему поблизости леску. Там закопали парашюты, поправили на себе одежду и попытались сориентироваться. Однако определить по карте, имевшейся в офицерском планшете Габора, место приземления им не удалось.

— Что же, пойдем наугад из леса, найдем какую- нибудь проселочную дорогу или шоссе, а там уж будем действовать по обстановке, — предложил Габор.

— А вам не кажется странным, что от нас так близко фронт? — спросил Иштван. — Слышите: это гул артиллерийской канонады. И самолеты над нами летают, и где-то неподалеку бомбят…

— Правильно. Меня это тоже удивляет. Я думаю, что из-за зенитного огня, под который угодил наш самолет, место выброски, видимо, было определено не совсем точно…

Выйдя на проселочную дорогу, они «распределились», как полагалось по «легенде»: впереди налегке шагал старший лейтенант венгерской армии Габор Деметер, а за ним на расстоянии двух-трех шагов брел сгибавшийся под тяжестью поклажи — офицерского чемодана и плотно набитого солдатского вещевого мешка — его денщик — рядовой Ференц Гэц.

Вскоре они заметили стоявший немного поодаль от дороги одинокий хутор и решили зайти в него. Хозяин хутора, пожилой крестьянин, с готовностью объяснил им, что вышли они в район села Чепрег. («Вон там, за рощицей, видите зарево? Так это оно горит. А другое ближайшее отсюда село — Сентдьёрдьвёльд».)

Иштван при этих словах даже присвистнул, но, поймав строгий взгляд Габора, тут же присмирел. Габор, разумеется, понял причину такой неосторожности Пишты: из слов крестьянина явствовало, что они приземлились в 30–35 километрах севернее намеченного пункта выброски — села Ленти, в непосредственной близости от линии фронта.

— Пишта, дорогой, будь осторожнее в выказывании своих чувств, — сказал Габор, когда они вышли с хутора и снова зашагали по большаку в направлении на село Лендвалкабфа. — Ты же понимаешь, что, будь этот хуторянин помоложе да похитрее — а мог он на беду еще оказаться и нилашистом, — у него вполне могла вызвать подозрения «заблудшая пара»: офицер и денщик, не знающие, где находятся, да к тому же денщик, непочтительно свистящий в присутствии своего хозяина — господина старшего лейтенанта…

Иштван виновато молчал.

Было уже за полночь, когда они добрались до Лендвалкабфа. В селе царила страшная суматоха; оно было переполнено немцами. Их мотоциклы и грузовики с ревом проносились по большаку, оттесняя за обочины, к домам, рысцой бегущую пехоту.

Разведчики с трудом отыскали комендатуру. Габор обратился к заросшему рыжей щетиной долговязому немецкому капитану и попросил разрешения устроиться на одну из проходящих через село и останавливаемых на контрольно-пропускном пункте машин.

— Мы, — говорил Габор, — вынуждены были добираться сюда из горящего Чепрега пешком. В мою легковую машину попал осколок бомбы, бак взорвался, и ее пришлось бросить.

Рыжий капитан рассеянно выслушал Габора и обещал помочь: дать солдата, который сопроводит их до контрольно-пропускного пункта и там посадит на одну из машин отходящей на запад немецкой части.

Однако капитан тут же забыл о своем обещании, а вскоре и сам куда-то бесследно исчез (видимо, посчитал за лучшее, пока не поздно, оставить свой беспокойный пост в комендатуре и присоединиться к улепетывающим на запад собратьям. Его подчиненные попробовали было разыскать своего начальника, но, разумеется, безуспешно. Правда, некоторые из отправившихся на поиски капитана унтер-офицеров сами тоже подозрительно исчезли.

В такой обстановке панического отступления немецкого воинства венгерский офицер и его денщик, не расстававшийся с увесистым чемоданом своего господина и с собственным объемистым рюкзаком, заметно стали вызывать раздражение немцев, и Габор с Иштваном, воспользовавшись удобным моментом, выскользнули из комендатуры. Свернув в боковую улочку, они решили зайти в первый же пустой дом — нужно было радировать в Центр, доложить о благополучном приземлении.