Выхожу на связь - [91]

Что касается «легенды» для Иштвана Жарнаи, то она в значительной своей части, относящейся к последнему фронтовому периоду, повторяла «легенду» Габора Деметера, у которого Иштван состоял в денщиках. Звали его по «легенде» Ференцем Гэцом.

Габор с особой придирчивостью и в самые неожиданные моменты справлялся у своего напарника о том, как его зовут, однако всякий раз получал уверенный ответ: Ференц Гэц…

На следующий день погода улучшилась. Солнце разорвало серую пелену облаков и разметало туман. Летное поле, покрытое ковром молодой травы, ярко зазеленело под солнечными лучами. Деревья протянули к ним свои ветви с набухшими и готовыми вот-вот лопнуть почками. На венгерской земле бушевала весна.

Деметер и Жарнаи с нетерпением ждали вечера — только бы не испортилась вновь погода! Но вечерний небосвод не предвещал никаких каверз. С аэродрома один за другим взлетали самолеты и быстро таяли в еще не потухшем, розовато-оранжевом небе.

Вот на взлетную полосу вырулила машина, которая должна будет доставить Габора и Рудольфа в заданный район. Разведчики в сопровождении Марии и Павлуши пошли к самолету.

— Ваши люди готовы? — тихо спросил инструктор парашютного дела, подойдя к женщине майору. Получив утвердительный ответ, он громко сказал, обращаясь к Габору и Иштвану:

— Можно садиться!

Габор сделал шаг к Марии, взял ее руки в свои и, крепко пожимая их, взволнованно проговорил:

— Спасибо за доверие. Постараемся оправдать его. За нас не беспокойтесь. Документы у нас отличные, «легенда» самая что ни на есть правдоподобная. Все будет в порядке. Ждите телеграмм.

После того как и Жарнаи простился с Марией, разведчики тепло попрощались с шофером Павлушей, который, очевидно проникшись торжественностью момента, как-то присмирел. Затем оба пошли к трапу. Неуклюже взбираясь по нему, они то и дело оглядывались и махали рукой. Но вот дверца захлопнута, трап убран, и самолет, пробежав по полю, легко оторвался от земли. Сделав круг над аэродромом и прощально помахав крыльями, он лег на курс и вскоре скрылся из глаз.

Документы не подвели

Итак, ровно в 21 час 31 марта транспортный самолет с разведчиками на борту поднялся в воздух и полетел к линии фронта.

— Смотри, Пишта, как точно взлетели! — наклонившись всем телом к Жарнаи, почти прокричал ему на ухо Габор. — У русских действительно все четко организовано, недаром их армии громит гитлеровцев.

— Да, под ударами Красной Армии фашистам несдобровать, — отозвался Жарнаи. — Скоро русские придут в Берлин и Гитлеру будет капут. Глядишь, и поработать-то как следует не успеем.

— Успеем!

Прошло несколько минут. В иллюминаторах самолета синело вечернее небо. Чем выше, тем светлее и прозрачнее было оно, окрашенное последним багрянцем закатившегося дневного светила. А внизу, под крыльями самолета, синева сгущалась до черноты, и земля растворялась в ней, пропадая, как в бездне. Но вдруг в этой черной пучине заискрились, замелькали оранжевыми вспышками какие-то огоньки, и тут же самолет начало встряхивать. Габор и Пишта поняли, что они пролетают над линией фронта и попали под зенитный обстрел. Как бы в подтверждение их догадок из черноты внезапно, точно лезвие безумно длинной шашки, сверкнул луч прожектора и, вонзившись в самолет, залил его слепяще-ярким светом. Самолет закачало еще сильнее.

— Не хватает только сейчас быть сбитыми! — проворчал Габор, уже перебравший в памяти запасные варианты «легенды» на случай, если им придется приземлиться в другом месте, а не в том районе, где было запланировано по условиям задания. Посмотрев внимательно на товарища, Габор понял, что тот волнуется; он нашел его руку и крепко сжал ее:

— Nyugi, nyugi![12]

Иштван взглянул на Габора своими ясными серыми глазами и благодарно улыбнулся. Видно было, что это твердое рукопожатие вселило в него бодрость и уверенность.

«Хороший парень», — тепло подумал о нем Габор.

А самолет тем временем благодаря искусному пилотированию летчика сумел оторваться от назойливого прожекторного луча и вскоре миновал опасную зону зенитного обстрела. Снова ровно гудели моторы; их мерное гудение действовало успокоительно. Габор посмотрел в окно. Самолет летел на сравнительно небольшой высоте, и тут он узнал знакомые очертания озера Балатон, расстилавшегося под ними. Вот характерный выступ Тиханьского полуострова. У подножия его примостился курортный городок Балатонфюред. Сейчас он был погружен в сплошную мглу. «Когда-то это было веселое местечко, — невольно вспомнил Габор. — Разноцветные фонарики, музыка, нарядно одетая публика… — Там жила летом его семья. И в тот памятный день, когда праздновали окончание академии и производство Габора в лейтенанты, они пили вино, привезенное отцом из Балатонфюреда. — Как давно это было! Сколько воды утекло с тех пор!..»

Послышался сигнал-гудок: «Приготовиться!» Габор встрепенулся и вскочил с места. «Странно, — поймал он себя на мысли, — зачем нам понадобилось возвращаться к Балатону, и где мы сейчас, куда будем прыгать?..» Но времени для раздумий уже не оставалось. Поднявшийся вслед за Габором Иштван подошел к дверце самолета. Из кабины экипажа вышел инструктор. Проверив готовность разведчиков, он открыл дверцу и скомандовал: «Пошел!»