Выход зубной феи - [12]

Михаил Владимирович, разбогатев, отправил постаревшую первую жену на богомолье и как-то за делами позабыл вернуть обратно. Детей и имущества, о которых знала бы супруга, у них не было, поэтому после блиц-развода заммэра зажил холостяком спокойно.

Приятельствовал с Финогеном Семеновичем, которого считал человеком исключительной бодрости духа и коммерческой фантазии, потихоньку перекраивал администрацию города и губернии в целом, интересовался зарубежной географией в части хранения непосильно нажитого — в общем, был занят. И вот однажды, исключительно ради обмена опытом с такими же попечителями Отечества, он побывал в далекой Панаме. Эта поездка переменила все и была почище Финогеновского озарения после встречи со Свидетелями: заммэра влюбился. Избранницей его каменного прежде сердца стала восхитительная красавица-журналист Вероника, прозябавшая на вилле российского пресс-агентства уже восьмой год и отчаивавшаяся составить свое женское счастье с коренными обитателями этого ромового узилища. Михаил Владимирович поразил ее слегка побитое тропикозом воображение, и они зажили душа в душу. Обзаведясь второй, на этот раз, любимой женой и долгожданным потомством в весьма солидном возрасте, заммэра души не чаял в своих девочках и баловал их безмерно.

И вот в эту самую минуту Леонид Серафимович, директор и камикадзе, с упоением поливал грязью красавицу-жену и к тому же мать единственной наследницы этого золотого человека. Вероника, женщина спокойная, но любившая справедливость, базарной лексикой не владела, несмотря на прекрасные университеты, преподанные ей на знаменитой вилле мастерами этого жанра. Дослушав оглушительную тираду Поленко до конца, она подождала, пока пылкий мужчина скроется в глубине двора. Затем, вырвав беснующееся чадо из шипов боярышника, Вероника просто позвонила любимому мужу.

— Кроличек, здесь какой-то сумасшедший — он называет себя Директором — бродит по Марточкиной школе. Я видела, как он толкнул нашу девочку прямо в грязь. Да, сам взял и толкнул, представляешь, дорогой! А потом, кажется, даже хотел ее ударить. И на меня накричал…Сейчас? А я не вижу, ушел куда-то. Конечно, узнаю! У него лицо потомственного олигофрена и взгляд такой, м-м-м, дикий.

Трубка ответила мягким мужниным баритоном и лицо Вероники просветлело. Она положила телефон в сумочку, подхватила дочку и направилась к подъезду школы. На другом конце города в своем кабинете Михаил Владимирович массировал виски, чтобы хоть немного прийти в себя и не перебить всех идиотов города сразу, без опознания.

Определенно, колокол Марточки сегодня звонил по Поленко.

Глава 5

Напрасно Леонид Серафимович, тряхнув стариной, истребителем носился по гулким коридорам довоенного школьного здания. Тихона Гавриловича нигде не было. Дома у него никто не отвечал, мобильным подозрительный трудовик ни с кем не делился, а подсобка стояла необитаемой с мая месяца. Кроме похожей на корабельные канаты паутины и засохшего блинчика краски там не нашлось ничего, напоминающего о хозяине. Поленко вслух пообещал неверному вассалу самое волнительное будущее и отправился к Финогену Семеновичу для принудительной передачи всех непосильных финансовых дел в его мудрое директорское ведение.

А с Тихоном Гавриловичем все уже случилось. За каких-тодвенадцать часов новообращенный фанат полковника пережил самые яркие события своей и без того нескучной жизни. Выйдя накануне с педсовета, окрыленный трудовик со слезами на глазах благодарил провидение и не совмещаемую с работой язву предыдущего директора. Он летел домой, рассылая прохожим пучки своих самых лучезарных улыбок, столь действенных, что одна впечатлительная старушка дома заявила детям, будто видела свою смерть. Учитель твердо решил выполнить наказ Великого Кормчего и Благодетеля образования, как он в мыслях кратко называл Леонида Серафимовича, и к утру изготовить полный и подробный отчет о каждом сотруднике их школы, а также, в качестве комплимента, выпилить лобзиком парадный портрет Поленко в мантии и с восхваляющей надписью. Он даже попытался сочинить славословие директору в стихотворной форме, но ангелы-хранители Земли Русской помешали свершиться этому сомнительному замыслу: и без того поэзия приходит в упадок.

Придя домой, Тихон еще с полчаса от переизбытка чувств вальсировал по комнатам, напевая с придыханием: "Великий, великий человек!", потом хлопнул себя по голове и засел за монументальный труд. Работа спорилась. Благодаря случайному выбору полковника открылся главный талант Тихона Гавриловича и суть его бытия: он был прирожденным, гениальным доносчиком. В годы расцвета Тайной Канцелярии его кляузы вошли бы во все хрестоматии для начинающих шпиков, а способность подмечать или воображать, что подметил нужные следствию детали ставили бы в пример. Правда, сам Тихон точно не дожил бы до половозрелого возраста, задушенный поклонниками своего таланта. Дедушка Фрейд наверняка объяснил бы пристрастия Тихона неудачами на личном фронте, но в реальности у его неиссякаемого вдохновения были гораздо менее изящные источники: зависть и желание показать всем кузькину мать.