Выход - [11]

Мой дом, где я жила с тремя соседями, находился в самом конце, и как раз напротив него они стояли и обсуждали, как же разбить окна. Я понимала, что надо выбираться: все помещения были полны дыма и огня. Мы находились на верхнем этаже, в спальнях, так как все случилось как раз посреди ночи. Это означало, что на нашем этаже не было пламени, но весь дым поднимался к нам. Мой друг выбил ногой шумовой лабиринт, и мы смогли протиснуться через него в следующий дом, где жили пять человек, которые разломали стенку между спальнями, чтобы объединить комнаты в один большой спальный зал. Они паниковали, потому что один человек уже лишился сознания, наглотавшись дыма. Они хотели бежать к двери. Мы успокоили их, объяснив, что происходит снаружи, и отправили их через шумовую перегородку в соседний дом.

Нужно было рассказать всем, что происходит, и направить людей в крайнее помещение, поэтому я задержалась и отправила всем сообщения, вдыхая последние остатки свежего воздуха. Затем я последовала за другими. В следующем доме уже никого не было, как и в последующем, а пожар там разгорелся не так сильно, поэтому я приостановилась, чтобы отправить дополнительные сообщения.

Я недооценила концентрацию дыма. Лишилась сознания. Один из моих друзей понял, что меня нет, и вернулся, протащил меня еще через три шумовых перегородки, пока не достиг основной массы жителей. Они разбились на две группы: одна пошла вниз по ступенькам, чтобы погасить огонь, другая пыталась выбить крайнюю стену. Землебитная стена была очень крепкой, но ее можно было колоть и откапывать, и я думаю, что там было достаточно людей, чтобы быстро выполнить эту работу.

Я отправилась вниз, чтобы потушить пожар. Конечно, стены не поддавались горению, однако коктейли Молотова сами состояли из воспламеняющегося топлива, а в помещениях было достаточно бумажной мебели и пластмассовых кухонных принадлежностей, которые сгорали, если становилось слишком жарко. Я приложила к лицу влажную тряпку, но она высохла, и мне было очень трудно смотреть или дышать. Я даже не заметила, как загорелась моя футболка, пока одна из женщин не сбила меня с ног и не стала катать по полу.

К тому времени они выкопали в стене на верхнем этаже здоровенную дыру и выбросили целую гору белья и одежды на землю снаружи, после чего мы выпрыгнули на эту гору так тихо, насколько могли.

Линчеватели поняли, что происходит, и попытались нас нагнать. У них было много мотовездеходов, а также дронов. К нашим спинам липла одежда, а некоторые уходили совсем нагие. Мы разбежались. Я позволила женщине, которая сбила с меня огонь, увести меня в заросли, где мы спрятались в грязной канаве, высунув на воздух только носы и рты, чтобы нас не засекли по инфракрасному спектру. Я не выдержала первой, жар уже покинул мое тело, и начиналось переохлаждение. Я понимала, что это такое, знала, что скоро погибну, если не согреюсь.

Моя подруга пыталась удержать меня, но я знала, что права. Что бы там ни происходило, мне нужно было согреться, чтобы не умереть. Я встала. Я вся дрожала, и вот здесь очень болело, – она показала рукой на шрам. – Моя подруга умоляла не идти обратно к поселению, уверяла, что нас убьют. Однако пошла за мной. Безопаснее действовать сообща.

Да, безопаснее действовать сообща – это великая мысль. К тому времени, как мы подошли к дымящимся руинам, практически все уже там собрались. Ушельцы выглядели ужасно: травмированные, кашлявшие, замерзшие. С другой стороны домов на нас смотрели линчеватели, враждебные и неуверенные в себе. У них случилось массовое помешательство, заставившее их сжечь дома своих соседей. Они были разъяренной толпой с размытым чувством ответственности, – часто проявляющееся у социальных масс чувство, которое потом практически полностью сошло на нет.

Моя группа организовала лазарет прямо у них на глазах и начала лечить раненых теми лекарствами, что смогла найти. Были люди, которые травмировались при падении, некоторые содрали кожу, продираясь сквозь заросли. Только на заре, проведя перекличку и наладив сеть, мы поняли, что не хватает четырех человек. Двое пришли позже. Еще двоих мы нашли в домах, обугленных до костей. Одному из погибших едва-едва исполнилось пятнадцать, и никто не знал, как связаться с его родителями, которые жили где-то в дефолтном мире.

Новости об этом пожаре распространялись по округе. Прилетало много беспилотников, и не только коптеры[8] и планеры, но и жужжащие дирижабли с медпомощью и продуктами питания. Вскоре пришли другие люди, еще больше ушельцев, поэтому натуралы вконец распсиховались и стали вооружаться, отстроили крепостную стену, чтобы защититься от расправы.

Однако мести не последовало. Натуралы стащили наше оборудование для земляных работ, чтобы возвести крепостную стену, однако уже через несколько дней у нас появились новые экскаваторы. Не знаю, кто их приволок. Я слегла в лихорадке с тяжелой инфекцией. Когда пришла в себя, мне сказали, что не питали надежд на то, что я выживу. В течение нескольких дней я была настолько плоха, что мне практически не оказывали помощь. Только один раз заработали принтеры иммерсионной печати и мне напечатали таблетки от инфекции – какие-то антибиотики в серебристой оболочке, которые помогли справиться с болезнью.