Выбор убийцы - [27]

– Так что он собой представлял?

– Говорю вам, ничтожество, – сказала девушка. – К тому же страдает комплексом неполноценности. Похоже, мечтал спать с мамочкой, когда был подростком. Или что-то в этом духе.

– То есть? – не понял Хейз.

– Эдипов комплекс, – пояснила девушка. – Причем в тяжелой форме. Чувствовал свою неполноценность. Отец его был здоровенным детиной. Видать, на сынка это плохо подействовало.

– Это он вам рассказал?

– Нет, я сама вычислила. Путем умозаключений. А что он натворил?

– Думаем, что убил полицейского.

– Тогда плохи его дела. Если он вам попадется, вы же на нем живого места не оставите.

– Откуда вы знаете?

– Все так говорят. «Так, значит, убил одного из наших? Ах ты, гад!» – и раз в морду. А вам сколько лет?

– Тридцать два.

– Хороший возраст. Женаты?

– Нет.

– М-да, – произнесла девица и задумчиво посмотрела на Хейза.

– Значит, эдипов комплекс, – сказал Хейз. – В тяжелой форме.

– Ага, – ответила она и вдруг улыбнулась. – Что я вижу? Полицейский с чувством юмора. Вот чудеса! Вы уверены, что не хотите выпить?

– Уверен, – ответил Хейз.

– А я немножко выпью, – сказала девушка. – Меня зовут Дженни. Дженни Пеленко.

– Очень приятно.

– Субботний вечер, у всех свидания. Какая скука... – она подошла к столу и налила себе виски. – Пожалуй, надерусь-ка я сегодня. Не желаете составить компанию?

– Спасибо, но не могу.

– А чего вы боитесь? – удивилась девушка. – Мужа сейчас дома нет.

– Где же он?

– Далеко-далеко. На Тихом океане. Служит во флоте.

– Так что же насчет Феттерика?

– С ним мне надираться никогда не хотелось.

– Я не о том. Что вы о нем знаете?

– А что вас интересует? Спросите Дженни Пеленко. Я как жена парикмахера. Это итальянское выражение. Смысл его такой: жена парикмахера знает все, что происходит в городе, потому что узнает новости от мужа. Улавливаете?

– С трудом. Вы знаете, чем занимался Феттерик?

– Нет, он не рассказывал.

– Когда-нибудь он уходил из дома в перчатках?

– Вроде бы. Да, уходил. Это важно?

– Не очень. Он никогда не говорил, где работает?

– Нет. Он либо просто мошенник, либо чернорабочий. Копает канавы. Или кирпичи кладет.

– Значит, он не говорил, где работает?

– Нет.

– Вы не замечали, когда он утром идет на работу?

– Замечала.

– Когда же?

– В восемь – полдевятого.

– Он работает в Риверхеде?

– Понятия не имею. Я ещё себе налью, ладно?

– Пожалуйста. А друзья у него есть? Кто-нибудь заходил к нему в квартиру?

– Он одинокий волк, – изрекла девушка и выпила стакан залпом. – Пожалуй, надо немного полегче, – сказала она с улыбкой. – А то я делаюсь буйной, когда напиваюсь.

Хейз пробормотал что-то невнятное.

– Когда я напиваюсь, меня начинают обуревать желания, – пояснила она с той же улыбкой.

– Тогда вам и впрямь надо полегче, – согласился Хейз. – Можете ещё что-нибудь сказать о Феттерике?

– Нет. Вульгарное ничтожество. Мошенник. Копатель канав. Как-то раз я пригласила его зайти выпить. Отказался. Самое настоящее ничтожество.

– У него есть знакомые женщины?

– Никогда не видела. Ничтожество. Красивая молодая женщина приглашает его к себе выпить, а он отказывается. Чего, спрашивается, он испугался?

– Понятия не имею, – сказал Хейз. – Значит, женщины к нему не приходят?

– Нет. Кому нужен чернорабочий? Пожалуй, налью-ка я себе еще. Не желаете?

– Нет.

– Располагайтесь поудобнее, – предложила девушка.

– Мне ещё надо кое-кого опросить...

– Какая скука! Это надо же, работать в субботу вечером. А вы что, вообще не пьете?

– Почему же, пью...

– Так давайте я вам налью.

– Только не сейчас, спасибо.

– Послушайте, сейчас никого из жильцов на нашем этаже нет дома. Как-никак субботний вечер, все разбежались веселиться. Суббота, понимаете? Неужели вы не знаете, что такое суббота?

– Знаю, конечно, – успокоил её Хейз.

– А вы знаете, как можно повеселиться?

– Конечно.

– Ну так давайте выпьем. Все равно допрашивать вам сейчас некого. Кроме меня. А я одна-одинешенька. Вот и допрашивайте. Задавайте вопросы. А я буду отвечать. У Дженни Пеленко есть ответы на любые вопросы.

– Кроме тех, которые меня интересуют, – сказал Хейз.

– То есть?

– Вы же ничего не знаете о Феттерике, верно?

– Я вам уже сказала: ничтожество. Мошенник. Канавокопатель. Ничтожество. Человек, который кладет кирпичи.

– Огромное спасибо, – сказал Хейз. Дженни Пеленко допила виски и уставилась на Хейза долгим взглядом.

– Боишься? – спросила она. Хейз сделал шаг к двери.

– Спокойной ночи, миссис Пеленко, – сказал он. – Будете писать мужу, сообщите ему, что полиция весьма признательна вам за оказанную помощь. Это доставит ему удовольствие.

Он открыл дверь. Дженни Пеленко по-прежнему не сводила него глаз.

– Боишься женщин, сыщик? – крикнула она.

– Только вооруженных, – вежливо ответил Хейз и вышел на площадку.

Он уже спускался по лестнице, когда услышал крик Дженни:

– Чем вооруженных?

* * *

Те, кто работал вместе с ним, шли теперь по обе стороны черного гроба. Они шли торжественно, шаг в шаг. Гроб не казался тяжелым – наверное, потому, что его тяжесть приходилась на много плечей.

Гроб поставили на катафалк, и он отправился в путь на кладбище Санд Спит, а черные машины двинулись вслед. На кладбище пришли немногочисленные родственники Хэвиленда, он был одиноким человеком. Священник сказал несколько слов, и гроб стали опускать на холщовых ремнях. Полицейские, склонив головы, смотрели, как их товарищ уходит в землю. Стоял прекрасный июньский день. Лучшей погоды Хэвиленд не мог бы и пожелать.