Выбор шатеры - [49]

Единственный верный ответ: вряд ли.

И эта мысль, если честно, очень греет мне душу.

Причина, почему я думаю, что мальчишка-альтаирец не ответил Айрис взаимностью, весьма проста: блондиночка — девушка из порядочной высокопоставленной семьи. С ней можно иметь либо серьёзные отношения, то есть надо жениться на ней, либо никаких… А жениться Эван не может. Ни на Айрис. Ни на ком другом. Потому что он уже формально женат на мне. Поэтому у него просто не было выбора. Он должен был отвергнуть дочку посла.

А это значит, Айрис была расстроена. И даже очень. Будучи натурой ранимой и впечатлительной…

Твою мать!

Как же мне сразу не пришло это в голову!

Похоже, харрдроги, возможно, и не потребуются, чтобы устроить переполох. Айрис прекрасно справится с этим сама.

Блондиночка просто помешана на чтении драматических любовных историй. На мою беду, почти в каждой из этих книжек героиня, страдающая от неразделённой любви, благополучно накладывала на себя руки. Айрис сама мне сюжеты пересказывала: одна со скалы чемсанулась, вторая яда напилась, третья — закололась (правда, неудачно — откачали), а четвёртая…

Четвёртая, Отар её побери, утопилась. А возле особняка как раз есть весьма романтичный, заросший водяными цветами пруд. Топись — не хочу. Особенно на ночь глядя при романтичном серебристом свете Туса и Наоки.

Ну и кто после всего этого из нас двоих большая идиотка: она или всё-таки я?

* * *

Мчусь к пруду, не разбирая дороги. В голове пульсирует одна единственная мысль: только бы успеть! Только бы успеть! Жесткие колючие заросли больно хлещут ноги, расцарапывая тело до крови. Но мне всё равно. В очередной раз останавливаюсь: судорожно осматриваюсь по сторонам. Как назло, тьма такая, что хоть глаз выколи! Наконец, выбегаю на берег пруда. Никого. Чувствую, как меня захлёстывает отчаяние. Неужели я опоздала?!

Внезапно в мою сторону дует ветер, в котором помимо запаха водяной топи и излишне душистых мокричных цветов, чувствую нечто тошнотворное… Харрдроги!

Сдавленный женский крик, переходящий в приглушенный вой.

Не знаю, как реагировать: радоваться ли мне тому, что харрдроги успели до меня перехватить несостоявшуюся самоубийцу или…

Мужской смех и кряхтение.

Совсем рядом. Метрах в двадцати от меня.

И снова приглушенный вопль девчонки. Удар. Стон. Хохот.

Они даже не удосужились оттащить её, куда подальше от озера. Решили поразвлечься прямо там.

Пожалуй, впервые в жизни я до конца понимаю, что почувствовал Эван, когда увидел, как кузнец бросил меня на вонючую постель беспутной Акрабы. Единственная разница — в ту ночь мне повезло больше Айрис. Эван подоспел вовремя. А вот я, похоже, опоздала.

Впрочем, кажется, не совсем… Харрдроги успели только сорвать с неё одежду. Но этого хватает, чтобы гнев окончательно затуманил мои глаза и разум.

Я плохо помню, что происходит дальше. Всё как в тумане, в бреду. Противное шипение змейки дреда, которая с откровенным наслаждением впивается в мою кожу, предвкушая чью-то скорую смерть.

Уж точно не мою.

Молча выхожу на поляну… Их пятеро.

Было.

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы отправить их всех к Отару. Харрдроги даже не успели понять, что произошло.

Никогда. Никогда раньше я не убивала столь хладнокровно и расчётливо. И что самое страшное — с откровенным наслаждением. Этим тварям удалось сделать в ту ночь сразу два жутких дело. Сломать психику одного ребёнка и выпустить на свободу демонов другого.

Демонов, которые на деле куда страшнее самих харрдрогов.

Но я пойму это чуть позже, а пока…

С пугающим хладнокровием перерезаю дредом горло одному уроду, рассекаю живот другому.

Его внутренности вываливаются наружу.

Там в Катаре, когда на моих глазах воин Руара проделал то же самое с военнопленным, мне чуть не стало плохо. Зато сейчас я откровенно наслаждаюсь видом вывалившихся дымящихся кишок ещё живого харрдрога. О нет, я не буду его добивать. Я не настолько гуманная. Пусть помучается, глядя на своё гнилое нутро.

Страшная выдалась ночь. Для харрдрогов. Для Айрис. Для меня.

Ночь жутких откровений.

Ночь точки невозврата.

Потому что после пережитого ни Айрис, ни я уже никогда не станем прежними.

Но это я пойму потом… Позже. А пока, добив последнего харрдрога, тащу на себе к особняку перепачканную в крови, кое-как закутанную в остатки разорванного, по-детски красивого бального платья, трясущуюся невменяемую, но всё-таки живую Айрис.

Я не буду перечислять, что в ту злополучной ночью потеряла Айрис. Она потеряла многое, но главное — она потеряла себя. Харрдроги успели разрушить не только её тело, но и душу. Перед тем, как поглумиться над ней, они рассказали девчонке, что их нанял её собственный отец, для которого интересы его любимого Альянса в очередной раз оказались куда важнее жизни собственного ребёнка.

Но и я той страшной ночью потеряла не меньше. Хладнокровно убив пятерых мразей, я заплатила за жизнь Айрис своей пусть не самой чистой, но всё-таки душой. Никогда раньше я не убивала сознательно. И уж тем более не получала от этого откровенное удовольствие, какое я испытала этой ночью там у пруда. Теперь я точно знаю: есть смертные грехи, которые не прощаются. Есть демоны, которых уже не загонишь обратно в потайную комнату души.