Выбор Пути - [51]
Решил, что — при встрече. Он, Андрей Николаевич, по воскресеньям приезжает на дачу. И отдохнуть, и посмотреть, как дочка живёт. Вот приедет, тогда и скажу. А пока никому ни слова.
Нет, Ольга с Надеждой кое-что могут и наболтать, но что с того? Мало ли что болтают девушки? И потом, что сказано, то уже сказано. Назад не отмотаешь.
Смотрел я как-то фильм с шахматным названием. «Рокировка в длинную сторону». В фильме нашего простодушного гражданина склоняют к измене, в качестве рычага используя кинозапись интимной встречи с девушкой. Ага, разогнались. С чего бы это вдруг? Ну, засняли, подглядывальщики, и что? В крайнем случае — развод с женой, ну, так ни герой фильма, ни я не женаты. Сообщат в местком? Напугали… Ещё Козьма Прутков говорил, что если изменила жена, радуйся, что изменила тебе, а не Отечеству. И потом, я уверен, что слухи о нас с Лисой и Пантерой ходят давно и упорно, и никаких подтверждений те слухи не требуют. Фантазия — она лучше всякой магнитофонной записи. Мы с девочками это обсуждали и решили — наплевать! Пусть завидуют! А кто вякнет — получит по сусалам!
Но никто не вякал. По углам, конечно, шептались, но вслух, явно — ни-ни. Помнят Игнатьева. Был такой студент, попробовал вольничать с Ольгой. Теперь служит срочную на Чукотке. Отчислен за неуспеваемость, призван в ряды Вооруженных Сил. Как-то так получилось. Совершенно случайно, да. О случайности, полагаю, тоже шепчутся, ну, да и ладно. Мы не толстовцы. Ударят по щеке — выбьем зубы. Столько зубов, сколько сможем. Никаких сомнений ни у кого быть не должно.
С такими воинственными мыслями я и вернулся в дом.
До «Огонька» оставалось десять минут.
Глава 16
14 января 1974 года
ОТВЕТСТВЕННОЕ ЗАДАНИЕ
Обновка с виду была неказиста, но очень полезна. Я на это надеялся. Халат, черный, сатиновый, куплен в «Рабочей одежде» сегодня утром за три рубля шестьдесят копеек.
Дело в том, что сегодня должна была быть консультация перед экзаменом по диамату. А вместо неё, консультации, нашей группе устроили субботник, да-да, эстафетный субботник, спасибо Лисе, Наде Бочаровой. Сказали — очень нужно.
Нужно, так нужно. Никто не возражал. Потому что пообещали всем плюс два балла к экзамену. То есть в самом худшем случае — «хорошо», а так и «отлично».
На самом деле мы бы и без этого заслуживали «хорошо» и «отлично», группа наша крепкая, но уверенность, она дорогого стоит. Потому призыв пойти поработать — часа полтора, не больше, — группа встретила не то, что согласием — ликованием.
Ну, кроме меня. Нет, я не боюсь физического труда, если нетяжелый и в меру. А вот подвалов опасаюсь. Не самих подвалов, крыс. С некоторых пор. С такого же вот субботника во втором лабораторном корпусе. Дома у меня крыс можно бы и не опасаться: пищевая кладовка после ремонта переоборудована, поставлены специальные крысоустойчивые лари и короба для всякого рода продуктов — обшитые крашеным оцинкованным железом. А где нет еды, там крысам делать, в общем-то, нечего. Да их и прежде не было, крыс. Ну, разве случайно забежит, в порядке исследования территории. На таких разведчиков поставлены крысоловки. Но они пустуют. Равно как и крысиную отраву, которую Вера Борисовна раздобыла в СЭС и разложила в баночки из-под венгерского горошка «глобус», никто не трогает.
Так что дома я спокоен.
Но здесь-то не дома. Здесь и общежитие студенческое рядом, со столовой, и в самом институте есть буфет. Да мало ли…
Но обычных крыс я не боюсь, и даже не особенно брезгаю. Я других боюсь. Но не говорить же об этом.
И я вместе со всеми пошел в подвальный этаж. Но прежде съездил в «рабочую одежду», купил халат, чтобы не пачкать костюм. Перчатки у меня всегда в «ЗИМе», плотные текстильные перчатки, на непредвиденные случаи. А на голову надел треуголку из газеты. Теперь готов.
Наши уже спустились, я нашел их по голосам. Распевали песню. «Пусть бегут неуклюже…».
С чего бы это?
Когда я пришел на поле работы, то и сам чуть не запел. Начхоз открыл комнату и распорядился: всё вынести к неприметному служебному выходу института.
Всё — это множество бюстов и бюстиков Иосифа Виссарионовича Сталина, множество его портретов, картин, где он с Лениным проникновенно беседует в Горках, лозунгов с его изречениями, а также книги, книги, книги…
Тут запоёшь.
— Видно, срок подошёл, — сказал Суслик.
— Какой срок? — спросил я.
— Завершения ответственного хранения. Двадцать лет невостребованности. Ну, и решили освободить помещение.
— А куда всё это?
— Чугунные бюстики — в металлолом, бронзовые — в «цветметалл», а гипсовые на свалку, куда ж ещё. Книги в макулатуру. Нам так и сказали, поднимать и раскладывать по отдельности. Бронза к бронзе, гипс к гипсу.
Лампочка в помещении не горела. Ну, если его, помещение, двадцать лет не открывали, никакая лампочка не выдержит. Кроме, возможно, специальных, военных. Но специальных лампочек не было.
Выручила смекалка: вывинтили в коридоре лампочку и ввернули сюда, взамен старой. Я же и ввернул: перчатки, хоть и текстильные, защищали и от тепла вывернутой лампочки, и от возможного удара током. Потому что плотные, трёхслойные.
Проводка уцелела, и лампочка засветила.
Сгорев в пламени ядерного инцидента 2026 года, герой воскресает в прошлом. В 1972 году. В себе — восемнадцатилетнем. Почему? Зачем? Получить от жизни то, что он по тем или иным причинам недополучил? Или есть какая-то сверхзадача? Вторая книга — «Выбор Пути» — здесь: https://author.today/work/149782.
Иван Федорович Фокс, бывший олимпийский чемпион по биатлону, зафрахтован на три месяца в качестве тренера для дочери известного олигарха-миллиардера Романова. Почему бы и нет? Деньги (а деньги немалые) отставному спортсмену явно не помешают. Только вот живет Романов в очень необычном месте: в огромном замке посреди глухой сибирской тайги, невесть для чего построенном сразу после войны пленными немцами под руководством загадочного генерала Козленко (которого по слухам боялся сам Берия). Сам миллиардер — человек тоже не совсем обычный: вместо того, чтобы покупать яхты и футбольные клубы, занимается он научными разработками.
Чижику бросил вызов Джеймс Роберт Фишер. Что ж, отчего бы и не сыграть с ним матч? Но за шахматами стоит политика: и Фишера, и Чижика хотят видеть лишь послушными фигурами. Теми фигурами, которые не грех и пожертвовать, если дело того потребует.
Тысяча девятьсот семьдесят шестой год. По решению конгресса ФИДЕ Израиль проводит Всемирную Шахматную Олимпиаду. Одновременно ливийский лидер полковник Каддафи проводит супертурнир в Ливии, пригласив ведущих шахматистов мира и тем самым обезглавив команды-участники Олимпиады. Тому способствуют невероятные призовые: даже занявший последнее место участник получит приличную сумму, победителей ждут суммы чрезвычайные для шахмат. И план срабатывает. На турнир съезжаются абсолютный чемпион Роберт Фишер, чемпион мира ФИДЕ Анатолий Карпов и, конечно, Михаил Чижик. Все только начинается.
![Хроники Чёрной Земли, 1928 год [Практикант; Вий, 20-й век]](/storage/book-covers/d8/d80bc534598c9fb5240f2d97fe5fd03a90a613ac.jpg)
Эпоха начала коллективизации. В зажиточное воронежское село на летнюю практику приезжает студент-комсомолец из города. По трагическому стечению обстоятельств в этот день противники коллективизации убивают девушку-комсомолку, дочь главы местного сельского совета. Торжественные похороны назначены на третьи сутки, а пока тело перенесено в здание бывшей церкви, превращенной в клуб. Местная комсомольская ячейка принимает решение нести посменную вахту возле убиенной соратницы. Но после первой же ночной смены нёсший вахту странным образом пропадает.
Асфальтовая пустошь – это то, что мы видим вокруг себя каждый день. Что в суете становится преградой на пути к красоте и смыслу, к пониманию того, кто мы и зачем живём. Чтобы вернуть смысл, нужно решиться на путешествие. В нём вы встретитесь с героями из других времён, с существами мифическими и вполне реальными, дружелюбными и не очень. Посетите затерянную в лесу деревню, покрытый льдами город и даже замок, что стоит на границе измерений. Постараетесь остаться собой в мире, который сошёл с ума. А потом вернётесь домой, взяв с собой нечто важное. Ну что, вы готовы пересечь пустошь? Содержит нецензурную брань.
Размышления о тахионной природе воображения, протоколах дальней космической связи и различных, зачастую непредсказуемых формах, которые может принимать человеческое общение.
Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион».
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Книга включает в себя две монографии: «Христианство и социальный идеал (философия, право и социология индустриальной культуры)» и «Философия русской государственности», в которых излагаются основополагающие политические и правовые идеи западной культуры, а также противостоящие им основные начала православной политической мысли, как они раскрылись в истории нашего Отечества. Помимо этого, во второй части книги содержатся работы по церковной и политической публицистике, в которых раскрываются такие дискуссионные и актуальные темы, как имперская форма бытия государства, доктрина «Москва – Третий Рим» («Анти-Рим»), а также причины и следствия церковного раскола, возникшего между Константинопольской и Русской церквами в минувшие годы.
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)