Выбор пути. 1917–1928 гг. - [182]

22 июля Гомес сказал, что Обрегон исполняет такую же «жалкую» роль, как и кандидат Каррансы Бонильяс в 1920 году, – роль официального кандидата властей, которого хотят насадить против воли народа. Действительно, по словам бывшего министра в правительстве Каррансы Палавичини, Обрегон в ходе кампании передвигался в правительственном поезде, в Мехико жил в президентском дворце и пользовался телеграфом бесплатно. В 1920 году он сам протестовал против таких привилегий правительственного кандидата.

В свою очередь, Обрегон 24 июля театрально провозгласил в Мехико, что если реакция развяжет войну, то он и его сторонники подставят свою грудь под пули и пойдут на бой «с улыбкой на устах». Но Гомес нащупал болевую точку бывшего президента. Он говорил, что единственное, что сделал его соперник на благо народа в годы своего президентства, – провел железную дорогу до своего ранчо, чтобы «облегчить продажу бараньего гороха с громадных землевладений, которые принадлежат генералу Обрегону в Соноре». Гомес сравнил Обрегона с другим мексиканским генералом и президентом – Санта-Анной, который в середине XIX века отдал американцам половину территории Мексики и стал символом предательства. Но если Санта-Анна все же отдал половину страны, чтобы спасти другую половину, то Обрегон готов продать американцам всю Мексику в обмен на президентское кресло. А что касается «улыбки на устах», Обрегон всегда держался далеко от переднего края, предпочитая отдавать приказы о физическом устранении своих врагов. Намек на убийство Вильи был более чем очевиден.[712]

По всей видимости, аргументы Гомеса насчет проамериканской линии Обрегона имели под собой все основания. Именно после выдвижения кандидатуры Обрегона США вдруг прекратили все нападки на Мексику. 13 июля 1927 года американский поверенный в делах Артур Шеффилд должен был вручить МИД Мексики крайне жесткую ноту, которая могла бы привести к разрыву дипломатических отношений, но почему-то не сделал этого. В США помнили, что во время своего президентства Обрегон занимал по отношению к Вашингтону самую дружественную позицию, приняв американскую точку зрения и по нефтяной проблеме, и по выплате внешнего долга. Влиятельная американская газета «Нью-Йорк Таймс» 7 июля 1927 года писала, что кандидатура Обрегона вполне устроит Соединенные Штаты, если он выполнит данные им в 1923 году обещания (вернется к линии «соглашений Букарели» – прим. автора). Именно после выставления Обрегоном своей кандидатуры резко ухудшились отношения Мексики с СССР, о чем сообщал в Москву временный поверенный Хайкис. Со своей стороны, обрегонисты распускали слухи, что компанию Гомеса и Серрано финансирует Третий интернационал.

Полемика Гомеса с Обрегоном не оставляла никаких сомнений – такого оппонента Обрегон не допустит к власти ни при каких условиях. 14 августа 1927 года в Торреоне Гомес предупредил: если правительство подавит волю народа на выборах, против Обрегона используют то же средство, что он использовал против Каррансы в 1920 году, – оружие.

Уже начиная с 1925 года правительство пыталось скомпрометировать Гомеса как заговорщика, чтобы не допустить его участия в президентских выборах. Использовались доносы офицеров и сообщения некого таинственного агента 10-В.

Вероятно, какую-то роль в этом играли и американцы. По крайней мере, Шеффилд сообщал в Вашингтон, что из беседы с Гомесом вынес впечатление, что тот намерен добиваться президентского кресла, в том числе и силой. Гомес якобы говорил, что рассчитывает на помощь государственного департамента (но почему-то не Министерства обороны США, линию которого, по словам Шеффилда, не одобрял). После избрания президентом Гомес готов изменить мексиканское законодательство в духе, нужном госдепартаменту.

Если такие обещания и были сделаны, их следует расценивать как тактическую уловку. Обрегон в 1917-1920 годах тоже делал все возможное, чтобы привлечь общественное мнение США на свою сторону. Гомес понимал, что без благожелательной позиции США возможное восстание обречено на поражение. Ведь даже Мадеро сверг диктатора Диаса с помощью американского оружия. К тому же генерал, видимо, считал, что, в отличие от военного ведомства США, госдепартамент настроен на конструктивное сотрудничество с Мексикой.

Правительство не раз провоцировало Гомеса на вооруженное выступление. Например, на основании показаний двух капитанов о якобы готовящемся в Веракрусе восстании в этот штат были переброшены войска из Тампико и Гвадалахары, в то время как части Гомеса были отправлены в другие округа. Гомес немедленно прибыл в Мехико и потребовал от Кальеса объяснений. Президент ответил, что это происки Обрегона. На что Гомес вполне резонно спросил, кто же в Мексике является президентом. Кальес предложил Гомесу отказаться от командования округом и поехать послом в Рим (непростое место, если учесть церковный конфликт). «Лучше Вашингтон», – ответил Гомес. Но Кальес возразил – если генерала назначить в Вашингтон, то он там будет плести заговор против правительства. Самое удивительное, что, несмотря на такой разговор, Гомеса не сняли с поста командующего ключевым военным округом, а ведь именно Веракрус был центром мятежа де ла Уэрты. Это может свидетельствовать только об одном – никакого мятежа Кальес от Гомеса не ждал.