Выбор - [4]

Раздраженный, он порылся в стопке бумаг на столе, извлек оттуда мое заявление об увольнении и обмахнулся им, словно веером.

– В заявлении ты не указал ни единой причины, почему надумал покинуть компанию. Мне кажется, тебе по меньшей мере следует объясниться. Не соблаговолишь ли здесь разъяснить нам свое столь неожиданное решение, если оно действительно таковым является. Конфиденциальность гарантирую.

Летя из Бостона, я постарался предугадать возможные вопросы, набрасывая в блокноте приемлемые ответы: редактировал, менял или переставлял слова местами, пока не удовлетворился результатом. Но теперь перед этим великим человеком, безмерно мною уважаемым, этим гением, создавшим компанию, которая менее чем за полвека была оценена в два с лишним миллиарда долларов, а перечисление ее достижений заняло две полные колонки в книге «Кто есть кто в Америке», все пошло наперекосяк.

Я заставил себя взглянуть ему в глаза.

– Сэр, с первого дня работы в компании я стремился сделать карьеру. Решив одну проблему, хватался за другую. Тут, как в игре: я стремился и мог выиграть, вот только отнимала она все мое время. Недавно снизошло озарение: игра игрой, но есть те, кто всегда в явном проигрыше. Их трое, любящих меня сильнее всех и нуждающихся во мне: жена и сыновья. Цена, которую пришлось заплатить за предыдущие годы, оказалась чертовски высока.

Господин Хедли нахмурился и провел пальцем по розовому листку бумаги, лежавшему сверху стопки.

– Но, Марк, мне кажется, ты вполне способен их вознаградить за принесенные жертвы и удовлетворить все потребности, да так, что процентов девяносто наших соотечественников позавидуют.

Я покачал головой.

– Боюсь, вы не совсем поняли, господин Хедли. Мое решение никак не связано с деньгами, речь о времени. Где я пропадал, когда старший сын впервые заиграл в Малой бейсбольной лиге? В Портленде на совещании по организации сбыта. Что, как правило, я отвечаю младшему сыну, когда тот просит поиграть с ним в пинг-понг или погонять мяч? Что я слишком занят или устал, но завтра мы обязательно сыграем. Теперь-то понятно – не бывало у меня свободного завтра. Ни у кого из нас его нет. Когда жена попала в ужасную автомобильную аварию, потребовалось семь часов, пока меня разыскали в окрестностях Нью-Гэмпшира, где я проводил практические занятия с новым менеджером. Знаете, на пальцах руки можно перечесть, сколько раз отобедал с семьей за прошлые двенадцать месяцев, последняя неделя не в счет. Трем замечательным людям не хватает отца и мужа! Вместо него у них есть автомат по производству денежных знаков, который временами заявляется домой, чтобы сменить одежду и снова исчезнуть. А ведь они достойны большего, впрочем, я тоже. Поэтому, пока не слишком поздно, я решил притормозить и насладиться каждым мгновением жизни.

Моррис Розен, главный юрисконсультант, до того яростно строчивший в блокноте, отложил ручку и произнес:

– Но разве некоторые из проблем, связанные с недостатком свободного времени, породили не вы сами? Например, вечерами преподаете в университете. Это время вы тоже проводите вдали от семьи, но оно не имеет никакого отношения к «Treasury Insurance».

– Верно, Моррис, а еще по субботам и воскресеньям много играю в гольф. Но отныне я вычеркнул его из своего расписания, так же как и преподавание. Пора покончить с глупой нескончаемой гонкой, в которую ввязался. Лично я уже почувствовал себя счастливчиком, а вы можете продолжать бесконечную погоню за радугой. Уверен: есть лучшая жизнь, и я надеюсь ее обрести.

Господин Хедли вздохнул.

– Великолепная речь, Марк, но не забывай, даже Торо[6] в конечном итоге пришлось выйти из леса. Неужели подобного рода идеи не умерли еще в шестидесятые? Мне кажется, в современном мире люди стараются скорее попасть в обойму, чем выпасть из нее. Полагаю, твоя относительная финансовая независимость свела риск от столь стремительной смены декораций к минимуму.

– Нет, сэр, вовсе не так. Мы с Луизой не заглядывали в отдаленное будущее, а жили, что называется, на широкую ногу. Думаю, у меня около тридцати тысяч долларов в акциях и на сберегательных счетах. И все.

Впервые господин Хедли улыбнулся.

– Весьма необычное финансовое положение для того, кто сделал блестящую карьеру, убеждая других граждан часть заработанного вкладывать в страховые полисы и ренты на непредвиденный случай, не так ли?

Я улыбнулся в ответ.

– Возможно, но никогда не сомневался: останусь без средств – сумею выкрутиться, не чета большинству. Не важно, что заначки нет.

Улыбка сошла с лица Хедли.

– Но ведь ты наверняка получишь значительную сумму, сняв пенсионные вклады и те, что перечислялись за участие в прибылях.

– Боюсь, это не так. В прошлом году поснимал все, что только мог. У отца случились два серьезных сердечных приступа, и он пролежал в больнице почти пять месяцев. Это да плюс пару специалистов и услуги частных сиделок добили отложенные на черный день сбережения из пенсии и участия в прибылях.

– Каково самочувствие твоего отца теперь?

– Умер в прошлом декабре, сэр.

– Соболезную… прошу извинить за вопросы личного характера. Ты мне не безразличен, только поэтому задал их. А как обстоят дела с домом? Он, должно быть, потянет на целое состояние?