Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов - [46]

Начавшаяся в январе 1613 г. предвыборная борьба была ожесточенной, но в итоге из всех претендентов (князя Дмитрия Трубецкого, Ивана Голицына, Дмитрия Черкасского и даже Дмитрия Пожарского) большинство собора предпочло кандидатуру 16-летнего Михаила Федоровича Романова. Представитель славного боярского рода, состоявшего в родстве с предшествовавшей династией, он по молодости в «измене» не был, но его родичи находились в обоих лагерях — и в Москве, и в Тушино. Под давлением казаков и под влиянием пущенной в ход легенды, будто царь Федор завещал престол Романовым, Михаил был избран 21 февраля 1613 г. По иронии судьбы призванную восстановить порядок в стране династию избрали казаки. Как сообщали шведские лазутчики, именно казаки и «чернь» «с большим шумом ворвались в Кремль к боярам и думцам», обвиняя их, что они «не выбирают в государи никого из здешних господ, чтобы самим править и одним пользоваться доходами страны…».

Но Смута не закончилась с освобождением Москвы: в 1615 г. шведский король Густав Адольф пытался овладеть Псковом; на западной границе практически постоянно шла война с отрядами Сигизмунда III и Владислава, не раз предпринимавшими походы на Москву вместе с русскими «ворами» и запорожскими казаками гетмана Петра Сагайдачного. По стране бродили отряды казаков, порой бравшие штурмом даже такие крупные города, как Вологда или Астрахань.

Только к исходу 1614 г. на Яике были схвачены, преданные своими казаками, атаман Заруцкий и Марина Мнишек; трехлетний сын «царицы» и Лжедмитрия II — «воренок» — был публично повешен в Москве. К 1619 г. удалось справиться с казачьей вольницей: «воровским» атаманам дали жалованье и даже поместья, казаков отправили на службу по разным городам и границам.

Страна вновь обрела единство и законную власть. Но при этом не произошло обновления в системе управления, социальном строе, культуре. Участие «всей земли» в воссоздании государственности привело к восстановлению старого варианта политического устройства. Духовно-религиозный подъем не нашел выражения в юридических установлениях, которые бы регулировали отношения власти и подданных. Возможно, здесь проявляется определенная закономерность: общество, уставшее от социальных потрясений, из предложенных возможностей выбирает наиболее консервативный путь.

Подробнее на эту тему:

Власть и реформы: от самодержавной к советской России. СПб., 1998.

Кобрин В. Б. Смутное время — утраченные возможности // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX — начала XX в. М., 1991. С. 163–185.

Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937.

Флоря Б. Н. Польско-литовская интервенция в России и русское общество. М., 2005.

Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI–XVII вв. М., 1978.

1666 От «симфонии» к расколу

С ноября 1666 и до июля 1667 г. в Москве тянулся церковный «великий собор» с участием вселенских патриархов, многочисленных греческих епископов, русского духовенства, царя и Боярской думы. Созван он был для разрешения двух наболевших и буквально раздиравших русскую церковь конфликтов, тесно между собой связанных: один, разворачивавшийся между патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем, подрывал основы взаимоотношений светской и церковной властей; другой — между сторонниками и противниками проведенных Никоном церковных реформ, привел к расколу русской церкви.

Как Никон, так и вожди раскола неоднократно вызывались высоким собранием для увещеваний и объяснений. И та, и другая стороны решительно отрицали свою вину и во всех «нестроениях» обвиняли царя и поддерживавших его греческих иерархов. Опальный патриарх честил греческих судей как «бродяг» и «султанских невольников», советовал им вместо того, чтобы «ходить всюду за милостынею», поделить между собой золото и жемчуга с его патриаршей митры и панагии и заявил, что греческие канонические правила, которыми руководствовались судьи, «не прямые, печатали их еретики». В ответ собор обвинил его в оскорблении восточных патриархов, лишил сана и отправил в северный Ферапонтов монастырь простым монахом.

Возглавлявший староверов протопоп Аввакум точно так же «покаяния и повиновения не принес, а во всем упорствовал… освященный собор укорял и неправославным называл». Как потом вспоминал Аввакум, дело чуть не дошло до драки, и тогда «я отошел к дверям да набок повалился: „посидите вы, а я полежу“, говорю им. Так оне смеются: „дурак-де протопоп! И патриархов не почитает!“». Юродствуя, Аввакум обличал и «Никона-волка», и «немощных» от «насилия турскаго» греков, и идущего у них на поводу царя, утверждал, что «до Никона-отступника в нашей России у благочестивых князей и царей все было православие чисто и непорочно и церковь немятежна». В итоге собор отлучил от церкви всех сторонников старых обрядов и книг, а вождей раскола отправил в ссылку. Следствием фанатической бескомпромиссности Никона и Аввакума стала церковная катастрофа, о которой ярко свидетельствуют события 6 января 1681 г.

Во время крещенского обряда освящения вод, когда торжественный крестный ход царя Федора Алексеевича вместе с патриархом, духовенством, приказными и стрельцами спустился от Успенского собора Московского кремля к Москве-реке, где была устроена иордань (крестообразная прорубь), московские староверы ворвались в опустевшие соборы. Они учинили там разгром, осквернили могилу покойного царя и разбрасывали (впервые в русской истории!) с колокольни Ивана Великого листовки с карикатурами на власть и церковь, изготовленные по «эскизам» тогда уже «тюремного сидельца» Аввакума.