Вязь - [52]

Верона не решалась нарушить подвешенную тишину. Шахрур все так же не двигался, не отводил взгляда, медленно и глубоко дышал. А потом сделал короткий шаг. Еще один. В черных глазах пламя свечей отразилось воинственным огнем и сразу затухло, стоило джинну выйти из круга; в запахе горелого воска и трав прорезался еще один — восторжествовавшей свободы и силы.

— Я же говорил!.. — выдохнул Шахрур, заключив Верону в крепкие объятия, и уткнулся лицом ей в плечо. Он гладил ведьму по спине, по волосам; терся носом о кожу, узнавал заново, как прозревший слепец. — Все так же, Верона. Только еще лучше. Скажи мне, что все так же!

— Все так же, — ведьма жалась к джинну, размазывая его прикосновения о свою кожу. В глазах резало от счастья, а Верона заглядывала в лицо Шаха. — Только дышится легче. Ты меня любишь? Все еще?

Шахрур не ответил — он засмеялся и вдруг подхватил Верону, поднял на руки, словно она ничего и не весила. Ведьма с испугу вцепилась в джинна. Горячие ладони вжались в ее бедра, горячие губы — в ямку между ключиц. Под вскрики и хохот, и рык джинн один раз кругом обернулся по комнате, разбросав угасшие свечи.

— Они не властны над нами. И больше никогда не будут. Пускай проклянут сами себя от зависти!

— Отпусти только меня! — смеялась Верона, ерзая, чтобы побыстрее спуститься. Едва ее ступни коснулись пола, как ведьма обрушилась на джинна с поцелуем. Его губы были все такие же сладкие, как и раньше. Запах сводил с ума, заставляя ежиться в ожидании прикосновения. Но змея-тревога проползла и в этот момент скоротечного счастья, придушила. Шахрур оторвался первым.

— Нам нужно уходить. Не думаю, что шайтан станет ждать. Они станут следить за нами. Один день… У меня здесь нет дел. Тебе хватит дня, чтобы все решить? Самое необходимое?

— Да. Я сообщу об увольнении и возьму отпуск за свой счет…. И…

Верона вдруг остро осознала: собирать ей здесь нечего. Работа? Это только инструмент добычи ресурсов. И все мелочи, что казались столь глубокими, важными и нужными, были сорваны надвигающимся ураганом самыми первыми. Удивительно.

— Все это неважно! — в сердцах прошептала Верона. — Уедем. Только куда?

— Завтра и выберем. Может, в столицу? Мы потеряемся там. Слишком много людей, слишком много душ. Далеко отсюда. Я смотрел на карте. И когда мы будем сбежим, ты сможешь загадать третье желание… Новый дом для нас… Что угодно. А потом я останусь твоим и только твоим.

Верона прижмурилась, когда Шахрур с улыбкой погладил ее по щеке и поцеловал в лоб.

— Нет. Последним и самым важным моим желанием будет твоя свобода. Я хочу, чтобы ты отдавал что-то теперь только по своему велению, по своему хотению… Знаешь, как в сказке.

Глава 10

На приготовления не ушло много времени. Верона позаботилась о работе, потом о дегу, в тот же вечер пристроив визгливых грызунов в добрые руки соседской девчонки. Она иногда ходила к ведьме играть с экзотической живностью. Родовое гнездо не опустело и после того, как рюкзак до отказа набился вещами: ведьма пообещала себе вернуться однажды, когда страх и горе улягутся. И знала, что обещание это пустое. Чуяла.

«А я клялась семье остаться тут навсегда, вырастить детей…»

Уже вечером Верона сидела у окна, прощаясь с липками во дворах. Вот оно как бывает: две недели, и ты уже полностью перечеркнул свою прошлую жизнь, вступаешь в новую. Все перевернулось с ног на голову. Теперь мечты просто не помещались у ведьмы в сознании, лишая сомнения шанса даже на секундный помысел. Все или ничего. Пан или пропал.

— Твой домовой позаботится о жилище, — ободряюще улыбнулся Шахрур, нарушив повисшую в комнатах тишину по окончании своих еще более скорых сборов. Он подошел к Вероне, погладил ее по плечу, обдал пряным запахом распаренной после душа кожи. — Я взял с него клятву. А еще — заказал билеты. Жаль, не самолетом. Хочу в небо… Когда у меня не было тела, я умел летать. У нас поезд ранний — сутки в дороге. Только такой остался. Встанем еще затемно…

— Они не живут в одиночестве. Дичают, — выдохнула Верона, повернувшись к джинну. — А я никогда не летала. И вообще путешествовать страшно.

Тот покачал головой, взяв в руки локон ведьмы. Темные волосы послушно вились вокруг нежных пальцев, сворачивались новыми ровными колечками.

— Не так страшно. Я буду рядом. К тому же ты не выспишься, значит, будет повод проспать все страхи у меня на плече. Я тебя так заболтаю, что мигом устанешь, — заговаривал джинн, а ведьма хихикала.

— Как так вышло, что ты ориентируешься в жизни лучше, чем я? Я-то тут вон сколько лет, а ты полвека с лишним был в бутылке… Диву даюсь.

— Мне просто пришлось изучить все, чего не знаю, — важно ответил Шах. — Слушать. Мы, джинны, быстро учимся. Легко запоминаем… Нужно понимать мир людей, чтобы предугадывать их желания. А мне — еще нужнее. И вот сейчас я уверен, что ты хочешь лечь в кровать, ведь уже ночь за окном, а ты все еще слишком напряжена и думаешь не о том. Все будет хорошо, Верона. Завтра мы будем далеко отсюда. И все еще вдвоем.

Верона шутливо фыркнула, но поднялась с места, чтобы скрыться на несколько десятков минут в ванной. А вернулась уже свежая, немного взбодрившаяся; вода смыла злые мысли. Шахрур нашелся на кровати. Верона подумала, что он спит, а потому кралась, как кошка, на свое место, — но уже на полпути оказалась поймана. Горячие руки щекотно схватились под ребрами, и зашипевшая Верона упала сверху на джинна — а затем и под бок, в объятия. Игривым хищничеством Шах выгонял страхи, поселяя вместо них мягкие иголочки под пальцами. Пришлось стерпеть шаловливые щипки и ставшие наглыми за прошедшую неделю прикосновения то к животу, то к бедрам; стерпеть ради поцелуев и теплого дыхания в шею, — и сладкого, брошенного невзначай «вкусно пахнешь». Верона сразу смиренно затихла, глядя на джина с полуулыбкой.