Вязь - [25]

— Да, — ответил Шахрур быстрее, чем стоило бы, желай он сказать абсолютную правду. Джинн отступил на шаг, спрятал ладони в карманы. — Я тогда пойду. Возвращайся скорее.

Когда ведьма вернулась, все было спокойно. Оксана так же тянулась к Шаху, пускай чуть менее настойчиво, и даже в совершенно темном зале тени лежали на стенах смирно и ничем не выдавали опасности. Будто не было наваждения, но раненый палец напоминал о себе ноющей болью.

После фильма подруга вела себя живее всех. Даже по обыкновению энергичный и эмоциональный джинн выглядел уставшим, и когда Оксана предложила зайти в какое-нибудь кафе или сразу к ней в гости, чтобы выпить, раньше Вероны замотал головой.

— Я не пью. Мне алкоголь нельзя — у нас с этим строго, — Шах почти вызывающе прикрылся своим происхождением и религиозными порядками, которые наедине с Вероной успел изругать самыми грязными словами. Но для Оксаны это стало неоспоримым, а потому крайне прискорбным аргументом.

— Ну, тогда до встречи… — грустно пропищала женщина и растворилась во мраке ночи.

В дороге до дома джинн уже заметно встрепенулся — начал задумчиво разглагольствовать о том, как в хорроре любопытно, хотя и неправдоподобно, был изображен охотившийся за семейством демон. Больше всего Шахрура возмутило то, что у вымышленного духа не было ясной мотивации.

— У вас почему-то думают, что даже низшим тварям с той стороны нечего делать, кроме как живых жрать. С живыми всегда сложнее! У них с этим целая система, говорят, — если, конечно, не личные счеты…

А Верона молчала, прокручивая в голове произошедшие события. Не чувствовала она чужого присутствия, не уловила, а влияние на нее извне случилось. Палец болезненно пульсировал, но ведьма едва ли обращала внимание за тревожными мыслями. И в этом волнении они добрались до дома.

Быстро сняв пальто и обувь, Ведьма зашипела на нечаянно задетую рану.

— Кошмар, только ноготь, а так болит! Бесовы происки.

— Твои стены тебя сейчас вылечат, — неожиданно серьезно, со знанием, ответил Шахрур, сняв ботинок. Через миг — захлопотал: — А я помогу по дому. Не тревожь руку… Чаю поставить?

— Да я сама, не надо… Ты мой гость, а не я твой! — шутливо возмутилась Верона, но тут же поникла. — Я видела нечто странное, знаешь. Что-то, что не почувствовала и подпустила слишком близко.

— Что именно?

Джинн, вопреки протестам, все делал сам. Они переместились на кухню, и Верона была упрямо усажена за стол — не позволил ей гость ни чайник поставить, ни ужин разогреть, ни накрыть. «Сиди», — и только.

— Чернь какую-то. Не знаю, что это конкретно, но… Я не понимаю, почему не почувствовала приближение опасности. Я всегда чувствую, — Верона ревностно наблюдала, как джинн хлопочет по хозяйству. Домовой шебуршал на антресолях.

Вскоре кухню заволокли ароматы чая и домашней еды. Шахрур, может, и мог продержаться без пищи, но Верона уже не раз подмечала: обжившись и привыкнув, он не упускал случая что-нибудь закинуть в рот. Может, оттого и холодильник наполнился значительно плотнее с момента, как джинн разжился деньгами.

— А меня ты как чувствуешь? — переспросил он вдруг с любопытством вместо того, чтобы успокоить ведьмины опасения, и отправил кусок картошки с вилки в рот.

— Как мурашки, — Верона изобразила пальцами движение по предплечью. — Такое странное чувство. Щекотное. Не совсем злое. Злое — это мелкие твари, чернь. Ее я чувствую спиной, на затылке. А ты словно шерсть большого пса, что спит рядом, касается кожи. Будоражит… потому что сила.

Шахрур повел бровью и хмыкнул, пряча улыбку, — точно смутился. Но светлая эмоция быстро ускользнула в задумчивый мрак. Несколько мгновений джинн смотрел на перевязанную руку ведьмы, шурша ногтем по отросшей щетине на подбородке, а затем сухо произнес:

— Тебе не стоит продолжать общаться с Оксаной.

— Почему? — удивилась Верона. — У меня ближе нее никого нет.

— Потому что ты светлая, хозяйка. А она в грязи. И этой грязи на ней стало больше, — Шахрур сощурился, заглянув ведьме прямо в глаза. — Я не вижу в ней добра к тебе. И уверен, что зло тоже она призвала.

Верона отмахнулась, не желая продолжать разговор. Оксана не могла никого призвать. Все то время, сколько ведьма знала подругу, та показывала себя исключительно доброжелательным и, чего греха таить, слабым человеком. Она редко могла себя в очереди отстоять, не то что близкому беду принести. Истинно одинокие души ценят тепло куда больше тех, кому его хватило.

— Ты что-то путаешь, — выдохнула Верона едва слышно. — Давай лучше чай пить и говорить о кино.

Следующие несколько дней о случившемся несчастии никто не вспоминал. Шахрур чувствовал себя свободно, продолжал изучать изменившийся мир, хозяйничал и почти не беспокоил ведьму, как раньше. Разве что, хотя бы однажды за вечер джинн не забывал напоминать о своем подневольном положении, которое стоило бы поправить, — но и только. Верона подмечала, что он быстро стал куда более самоорганизованным и почти ничем на вид не отличался от современного молодого человека: точно так же с головой уходил в соцсети и даже с кем-то переписывался. В будние дни за ужином новенький блестящий смартфон порою буквально разрывался от входящих, и некоторые из них Шах, закатывая глаза, игнорировал. Верона же ловила очередное сообщение от подруги: «А где твой милый знакомый? Чем занят?»