Вяленый пидор - [7]

– Лучше было бы водочки добавить, – сказал Вяленый. Видимо, по его мнению в водке было еще больше правды, чем в портвейне.

– Лучше, говоришь? Ну так хули ты тут сидишь и базаришь – сбегал бы и принес! – спокойно сказал сосед.

Миша неожиданно вспомнил латинскую пословицу «In vino veritas», и страшно удивившись тому, что он вдруг вспомнил, залпом запил свое удивление порядочным количеством смеси, приготовленной без его ведения, а затем поперхнулся одним из глотков и часто заморгал глазами:

– Ну спасибо, ребята! Я вообще-то… – тут Миша запнулся, а затем вдруг безо всякой логики развернул кулек с сушками и протянул их соседям, – угощайтесь.

– Э-э-э, не по моим зубам, – сказал старик, открыл рот и взялся пальцами за ряд пластмассовых зубов, влажно чмокнув искусственной челюстью на присоске. Его приятель взял несколько сушек, одну из которых он, не разламывая, запихнул в рот и с хрустом прожевал.

– Ну будем знакомы, молодой! – сказал приятель старика и протянул костистую грубую ладонь с суставчатыми толстыми пальцами и грязными ногтями со множеством заусениц, предварительно отерев эту ладонь о видавший виды толстый шерстяной свитер, на котором шерсть уже порядком свалялась от грязи и от старости.

– Меня зовут Миша, я учусь на втором курсе в мединституте, – застенчиво представился юноша, неловко пожав протянутую руку.

– Студент, значит! Студент прохладной жизни, – еще раз усмехнулся выпивоха. А меня звать Чалый. А этого старого пидора – Вяленый!

– А как по имени отчеству? – растерянно спросил Миша.

Чалый как будто бы подскочил на месте с мгновенно изменившимся лицом, и было непонятно, то ли Мишин вопрос его развеселил, то ли, напротив, обозлил. Он толкнул в бок старика, покачнув его неустойчивое хилое тело, и заорал:

– Слыхал? Вяленый, ты слыхал? Имя, бля!.. Ебать-колотить! Имя, еще бля, и отчество… Прямо как в ментовке!

– А ты Миша, точно на врача учишься, а то может, на следователя, или на прокурора? – вкрадчиво спросил старик.

– Да нет, правда на врача, – обескураженно пробормотал Миша.

– А если не на прокурора, так на хуя оно тебе, отчество? Какое погонялово тебе сказали, так и зови – раздраженно заметил Чалый.

– Да ладно тебе, Чалый, ну хули ты стегаешь пацана – молодой он еще, порядок не выучил. Выучит – будет как все.

– Ну прямо! Он через пяток лет врачом будет, не то что ты, пидор старый, срань подзаборная! На хуя ему твои правила! Он тебе и руки-то не подаст!

– А сам-то? Сам-то, залупа червивая? – невозмутимо парировал старик. – Тебя не то что врачом, – санитаром в мыльник не возьмут! Потому что мудак. А пацан – да, пацан врачом будет! Так и что я, по твоему, с врачами не пил? И врачи умеют пить как люди, хули тут уметь-то! Человеком просто надо быть! – глубокомысленно закончил Вяленый.

Ни один, ни другой не обратили при этом никакого внимания на обидные реплики, сказанные в адрес друг друга. Видимо, приятели всегда общались между собой на такой манер.

– Неважно, какая у тебя служба, главное, чтобы ты человеком был! Правильно я говорю, Миша? – обратился старик уже к юноше.

Мишины мысли разъезжались от смущения и от смеси пива с портвейном, которая уже ударила в голову, и он смущенно улыбался, чувствуя, что ведет себя как-то совсем не так, как положено себя вести в этой ситуации, и поэтому выглядит белой вороной в глазах своих собутыльников. Смущенное и виноватое выражение читалось на лице юноши, как в открытой книге.

Увидев это выражение, Чалый протянул руку навстречу уже открывшему рот Мише, как бы останавливая в воздухе грядущие смущенные извинения, и отрывисто сказал с легкой досадой в голосе:

– Да хуй ли ты, прям! Не стесняйся! Все пучком!.. – и неожиданно сощурив плутоватую рожу, продолжил, – А вот ты, Миша, ответь мне прямо сразу, ты друг или ехидный?

Вопрос был поставлен так хитро, что ответ уже был определен как бы заранее.

– Ну наверное, друг, – еще более неуверенно пробормотал Миша, слегка краснея.

– Наверное! – снова рассерженно завопил Чалый, – Нет, бля, Вяленый, ты слыхал? Наверное!

– Чалый! Ну на хуя же ты, мудачина, опять стегаешь пацана! Парнишка, брось, не слушай ты этого распиздяя! Не стесняйся, – неожиданно душевно сказал старик, повернувшись к Мише и осторожно взяв его за рукав, – Я же вижу, ты нормальный, совестливый, и человека тебе обидеть трудно. Вот хотя бы меня. А мне сейчас больше всего хочется водочки выпить. А у тебя в кармане, я знаю, есть рубль. И у меня тоже есть, – тут старик вынул из кармана пиджака мятый, ветхий рубль и положил его на стол рядом с собой, – И у Чалого есть рубль с мелочью. Вот если я сейчас дам Чалому свой рубль, и ты тоже дашь, то он сходит и принесет нам бутылку водки. И ты, Мишенька, сегодня отдохнешь, как человек, и нам поможешь. Ну как, лады?

Миша опять почувствовал краску смущения на лице, и от этого он окончательно и необыкновенно густо покраснел, засопел, завозился с курткой, кое-как извлек из глубокого кармана новенький хрустящий рубль и положил его рядом с рублем старика.

– Ну вот и умница, – сказал старик, ласково погладив Мишу по рукаву куртки, сгреб оба рубля и отдал товарищу, – ну давай, мигом! – сказал он, обращаясь уже к Чалому. Но того не надо было упрашивать. Он схватил деньги, и его как ветром сдуло.