Вы в восторге от меня - [3]

— Да, Блэр не обрадуется, когда узнает, что ты не торопишься с поступлением, — хмыкнул мистер Уолдорф. — Она уже все разложила по полочкам: университет, женитьба и счастливая жизнь до гробовой доски.

Нейт залюбовался Блэр, которая возвращалась к столику. Все взоры были обращены к ней. И хотя Блэр не была одета шикарнее других посетительниц, от нее исходило неповторимое сияние. И она прекрасно об этом знала.

Подали бифштексы. Блэр яростно разрезала свой бифштекс на маленькие кусочки и один задругим отправляла их в рот. Она посмотрела на Нейта: как сексуально бьется жилка на его виске, когда он жует! Ей не терпелось поскорее уйти. Ей не терпелось заняться любовью с парнем, с которым она намерена прожить всю жизнь.

Нейт не мог не заметить, с какой кровожадностью Блэр расправляется со своим бифштексом. Если она такая же страстная в постели… Пока дальше прелюдий у них дело не заходило. И все-таки более напористым был Нейт. Блэр просто нежилась, издавая мяукающие звуки, как это делают героини мыльных опер. Но сегодня она вела себя так, будто изголодалась по любви.

— Учти, доченька, в университете так кормить не будут, — сказал мистер Уолдорф. — Будете довольствоваться пиццей и комплексными обедами в общежитии. Как все.

Блэр сморщила носик.

— Еще чего! Мы с Нейтом не собираемся жить в общежитии. Будем снимать квартиру. — Она незаметно погладила мыском туфельки ногу Нейта. — И я научусь готовить.

Мистер Уолдорф удивленно поднял брови.

— Что ж, завидую, — сказал он полушутливо, обращаясь к Нейту.

Тот усмехнулся и слизнул с вилки картофельное пюре. Не мог же он признаться Блэр, что мысль о совместном проживании в Нью-Хейвене — полное безумие.

— Пап, может, хватит? — вставила Блэр.

Официанты убрали тарелки. Блэр теребила на пальце маленькое рубиновое колечко. Она уже проглотила кофе и десерт и намеревалась снова отправиться в туалет. У нее была привычка освобождаться от съеденного посредством двух пальцев в рот. Благо, что в «Жирафе» дамская комната маленькая, рассчитанная только на одного.

Когда Блэр возвращалась к столику, из кухни ровным строем выплыл весь штат официантов. Метрдотель нес на подносе огромный торт с зажженными свечами. Восемнадцать. Восемнадцатая — на счастье.

О боже!

Зло постукивая каблуками своих остроносых туфель, Блэр гневно взглянула на отца. Зачем он устроил этот спектакль, ведь день рождения у нее только через три недели!

Повара и официанты окружили стол и запели:

— Happy Birhtday To You! С днем рожденья тебя!

Блэр крепко сжала руку Нейта.

— Скажи, чтобы они заткнулись, — прошипела она.

Но Нейт сидел и улыбался как дурак. Сбитая с толку Блэр — это зрелище невиданное, а потому приятное. Ему, Нейту, еще ни разу не удавалось довести ее до такого состояния.

Зато мистер Уолдорф сжалился над дочерью. Увидев, что она расстроена, он быстро свернул песню:

— Ты мартышка, мартышка, ты малышка моя.

Официанты вежливо захлопали и быстренько удалились.

— Прости, что поздравляю тебя раньше времени, — сконфуженно проговорил мистер Уолдорф. — Но я сегодня улетаю, а семнадцатилетие — дата серьезная. Надеюсь, ты не обиделась?

Не обиделась! Кому понравится, когда тебя во всеуслышание называют мартышкой!

Блэр молча задула свечи и стала рассматривать торт: марципановые туфельки на шпильках шагали по Пятой авеню из сахарной ваты — мимо карамельного магазинчика Генри Бенделя.

— Моей любимой моднице, коллекционирующей туфельки, — восторженно сказал мистер Уолдорф и, достав из-под стола припрятанную коробку в подарочной упаковке, вручил ее Блэр.

Блэр потрясла коробку. О, не было сомнений! Она узнала этот родной до боли гулкий стук… Блэр вскрыла упаковку. На крышке коробки было написано: «Маноло Бланик». Затаив дыхание, Блэр сняла крышку. Там лежали очаровательные мягкие кожаные туфельки без каблучков. Trеs fabulous.

— Из Парижа, — пояснил мистер Уолдорф. — Выпущено всего несколько сотен пар. Ты будешь единственной обладательницей таких туфелек во всем Нью-Йорке.

— Они такие лапочки! — воскликнула Блэр.

Она встала и подошла к отцу, чтобы обнять его. За это можно все простить, даже публичное распевание песенки про мартышку. Туфельки были как нельзя кстати: она наденет их вечером дома, и они с Нейтом займутся любовью. Спасибо, дорогой папочка!

Ступеньки музея искусств на службе у влюбленных

— Давай пройдем к дальнему столику, — предложила Серена.

Она и Дэн пришли в кафе-мороженое «Серен-дипити» на Восточной 60-й улице. Почти все столики были заняты: не кафе, а сплошной детский сад. Дети пищали, капризничали, официантки просто сбились с ног, разнося длинные хот-доги, горячий шоколад и гигантские порции мороженого.

Вообще-то Дэн предпочел бы что-то более романтическое, чем кафе-мороженое. Где тихо и полумрак, где можно взяться за руки и спокойно поговорить, не отвлекаясь на окрики обезумевших родителей, которым никак не удается усмирить своих непоседливых ангелят, по уши измазанных мороженым.

Зачем Серена привела его сюда? Может, ей действительно хотелось отведать мороженого, и только? И никаких романтических планов на вечер?

— Правда, здесь здорово? — воодушевилась Серена. — В детстве нас с Эриком приводили сюда раз в неделю. Мы обожали мятное мороженое. — Серена взяла в руки меню. — Представляешь, оно тут есть!