Вы только не обижайтесь - [2]

Она посмотрела на него, словно ища подтверждения своим словам, но ничего на его лице не прочла.

– Но мы все-таки друзья? – спросил он.

– Мы никогда не были друзьями, Слизняк, просто вместе ловили кайф. – И она выразительно глянула на его спутника.

– Вот как ты заговорила! А мы все, значит, только дерьмо, прилипшее к твоим подметкам?

В его тоне звучала обида, будто она предала некую идею. Но никакой идеи не было, гневно напомнила она себе, была лишь горстка накачавшихся идиотов, пытающихся как-то оправдать свое существование.

– Да нет же, Слизняк, – возразила она. – Пойми, пожалуйста: у меня в жизни наконец появилось что-то хорошее. И я не хочу все испортить.

– Я не собираюсь ничего тебе портить.

– Мне нужно беречься, Джон. Я нездорова… это ведь болезнь.

– О чем ты? Какая еще болезнь?

– Алкоголизм и наркомания в стадии ремиссии. Мне нельзя общаться с теми, кто пьет и ширяется.

Как объяснить ему, если она и сама не все понимает! Она просто пользовалась защитными приемами, которым ее научили, – повторяла положения программы реабилитации. Наверное, было бы проще, если б он на нее разозлился.

– И ты действительно совсем забыла о прежних деньках? – спросил он.

– Я должна о них забыть.

– А как же Деб? – осведомился он. – И Буги? Я считал, он – твоя самая вкусная шоколадка.

– Я ничего о них не слышала почти год. Даже не знаю, где они.

– Они в Каньонвиле.

– А это где?

– В Орегоне. Красивые места, если не боишься дождей.

Это известие ее удивило.

– Так она все-таки своего добилась? – Когда-то они мечтали вместе перебраться в деревню, подальше от городских соблазнов, туда, где можно было бы заново начать жизнь, дать Буги нормальное детство. – У тебя есть ее телефон?

Слизняк извлек из кармана бумажник.

– Секундочку. Ручка найдется?

Она вручила ему свою ручку. Он подошел к столу и взял несколько визиток мастерской. Стоявший сзади Джек нахмурился.

Слизняк перевернул одну из карточек, написал слово «Гадюшник», а под ним – номер телефона с кодом штата Орегон.

– Дома у нее телефона нет, – сказал он, – но обычно ее можно поймать по этому.

– Что это – «Гадюшник»?

– Бар в Каньонвиле.

– У нее все в порядке?

– Нашла себе старика.

– Вот так новость! – усмехнулась Манч.

У Деб всегда был какой-нибудь «старик». С каждым у нее была любовь до гроба, и она безутешно рыдала, когда они исчезали. Манч завидовала ей – такой глубине страсти.

– Он – жопа, – добавил Слизняк.

На ее губах появилась грустная улыбка. «Старики» все поголовно оказывались жопами, особенно когда Деб с ними расставалась.

– У меня были с ним кое-какие дела, – пояснил Слизняк. – Он пытался меня кинуть.

– Угу.

Ей ни к чему знать подробности. Слизняк все равно правды не скажет. У него вечно все кругом виноваты, а сам он – прямо ангел безгрешный.

– Мне надо работать. Так что у тебя стряслось, Слизняк?

Он нервно оглянулся на своего спутника.

– Я же сказал, мелкие неприятности. Ничего серьезного. Все скоро рассосется.

– А я тебе зачем понадобилась? – спросила она.

– Мне просто захотелось с тобой увидеться, – уверил он, наблюдая за проезжающим транспортом, словно чего-то ждал. – Прошло столько времени. – Он поднял руку и дотронулся до ее щеки. – Слишком много.

Она отстранилась. Пора было заканчивать этот разговор.

Слизняк – не первый призрак ее прошлой жизни. Она нашла простой способ избавляться от них – бывших приятелей-наркоманов, которые, почуяв надежду поживиться, каким-то образом умудрялись ее отыскать. Они приходили к ней с рассказами о невезухе, излагали свои истории с печальными лицами и искренними интонациями. Может, им казалось, что, протрезвев и перестав употреблять наркоту, она лишилась памяти. Что раз она перешла в другую команду, то теперь не распознает их фокусов. Она убедилась, что проще им потворствовать: выслушать их глупости и поддакнуть, что жизнь страшно несправедлива. А потом она одалживала им денег – обычно двадцатку (но никогда больше пятидесяти долларов) – и они обещали расплатиться с ней, как только «встанут на ноги». По второму разу должники не появлялись. «Одолженные» деньги были недорогой платой за уверенность в том, что они больше не вернутся.

– И сколько тебе нужно, чтобы выплыть? – спросила она, потянувшись за бумажником.

Она носила бумажник в заднем кармане, как это делают мужчины. Может, этот водопроводчик был прав? Она посмотрела в сторону мастерской: Джек наблюдал за ней. Он постучал пальцем по часам.

– Мне нужно работать, – повторила она.

Слизняк увидел, что она достает бумажник. Возможно, он даже не заметил, как облизнулся.

– Знаешь, – неожиданно сообщил он, – я теперь отец. У меня дочка, совсем еще малышка.

Манч показалось, что молния ударила куда-то между ее сердцем и желудком. Он всегда умел найти у человека самое уязвимое место. Разве это не он научил ее, как вычислить лоха и воспользоваться его слабостями? Она попыталась сообразить, мог ли он узнать о рубцах внутри ее тела, сделавших ее бесплодной. Это не тайна – она рассказывала об этом на собраниях общества Анонимных Алкоголиков. Но на встречи она ходила здесь, в Сан-Фернандо. Мог он как-то об этом узнать?

– Молодец, – проговорила она. – А кто мать?